МИХАИЛ РУДАКОВ
СРЕДИ ДОБРА И ЗЛА. Стихи
Старый Оскол, Ямская степь, 2005

* * *
Грузно тени ночь качает.
На погосте плачет птица:
То ли что-то предвещает,
То ли просто ей не спится.
Только стонет непрерывно.
Так спроста нельзя, пожалуй.
Что ж ты плачешь так надрывно –
К мору, к гладу ли, к пожару?..
Кто сознанью растолкует
Этот стон и этот выкрик?
Неужель судьбу иную
На Руси уже не выбрать?..

* * *

Трещал сверчок прерывисто за печкой.
Молилась мать, крестя устало грудь.
И, я как мог, пытался вникнуть в суть
Чуть слышных слов, вливающихся в вечность.
В углу лампада искоркой блестела.
А перед ней – не с облачных высот –
Сама Мария скорбно в мир глядела,
Судьбу младенца зная наперед.
Молилась мать за всех, судьбой распятых,
И знала то, чего не мог пока
Я знать еще, не клятый и не мятый,
С душой едва раскрытого цветка.

* * *

          «Люби ближнего своего,
          как самого себя»
          (Из учений Христа)

«Люби, как самого себя…»
И, как Христос учил,
Порой успех свой погубя,
Я ближнего любил.
Был друг, любимая была,
Но разом вышло так:
Как камень вдруг из-за угла –
Коварство ближнего.
Он был завистлив и хитер,
И заповедь забыл.
За то, что я его любил,
Меня он не простил.


* * *

Нелегко я жил, умру не легче,
Ибо не нашел я на земле
Бога, да и там его не встречу,
В неизбежной, беспредельной мгле.
И себя обманывать не надо.
Там повторно не найти судьбы.
Нету там ни рая и ни ада,
Нет ни подсудимых, ни судьи.
Если Бог и есть, то это совесть –
Огонек, трепещущий во мгле…
И любовь к живущим в мире, то есть
Боль за все живое на земле.



* * *

Ночью ли темной, средь белого дня
В час, когда отдано сердце на муку,
Ангел-хранитель, окликни меня,
Скорбному грешнику дай свою руку.
И средь дорог, что во мгле разбрелись,
Ты укажи мне тот путь безупречный,
Где бы с Христом мы однажды сошлись,
Но не с распятым, а с сущим и вечным;
Где б миллионы усталых сердец
Вспыхнули, правдой его осиянны,
Чтобы постиг я Отца наконец,
Видя на сыне зажившие раны.


* * *

          «И возвратившись,
          опять нашел их спящими».
         (Евангелие от Марка)

Не спите же, не спите вы,
Коль вы мои друзья и братья,
Узрите же, узрите вы:
Я как Христос перед распятьем.
Но мир опять как в крепком сне,
Не слышащий меня, не зрящий,
А ночь смыкает все тесней
Кольцо вокруг души скорбящей.
И губы шепчут, голос слаб:
«Коль можешь, эту чашу мимо
Ты пронеси, или хотя б
Излей ее наполовину».
Но наперед мне зрим итог:
Все неизменным остается.
И не откликнется никто,
И чаша мимо не прольется…


* * *

Дожди идут ли,
Солнцем даль палима,
Иль глухо вьюги мечутся в окне –
Приходит час, когда необходимо
Остаться нам с душой наедине.
Приходит миг высокого сознанья,
Той исповеди тайной и большой,
Глубокого и кровного слиянья
С людьми и Богом, небом и землей.
И в этот миг надежды и печали,
Тех неподдельных, самых светлых сил
Мы входим в мир такими, как вначале
Создатель нас к судьбе благословил.


* * *

Ах, какое звездное сиянье!
Тишина торжественно парит.
Словно в этом грешном мирозданье
Больше нет ни смерти, ни страданья,
И во всем гармония царит.
И на всем лежит печать смиренья.
Ни предательств, ни распятий нет,
Нет ни клеветы, ни униженья,
Только тихой ночи озаренье,
Только свет,
Бескрайний звездный свет…


* * *

Пророку быть богатым не дано
Судьба пророка – битым быть и нищим.
Но и тогда ему кричат одно:
«Постой, дурак, с тебя еще мы взыщем!»
И взыщет мир с того, кем был храним,
Неотвратимо взыщет и надменно,
Свой тяжкий грех бессчетно повторив –
И тень креста качнется во Вселенной…



* * *

Словно в детстве по лугу пройдусь босиком,
Там, где тихо заря над ракитами светит.
Мир не вечен, и все ж есть бессмертие в том,
Что хлеба колосятся, рождаются дети,
И что совесть себя ни за что не продаст,
Хоть распять ее трижды готовы все так же.
…Тленно все на Земле, но воскреснет, Бог даст,
Самый лучший из нас в этом мире однажды.


* * *

Творец,
Ты был велик во многом,
Создав из мрака белый свет,
Но был ли всемогущим Богом,
Коль недоделок явен след,
Коль так твой мир несовершенен?
Остановись, вглядись в него –
Кто честно жил, к годам лишений
В судьбе не нажил ничего.



* * *

Хоть сам Господь сойди сюда,
Но мир себя не превзойдет,
И снова трижды от Христа
Готов отречься будет Петр.
И в том секрета больше нет,
Что бог не правит Сатаной.
И все-таки немеркнущ
Свет
Вовеки над кромешной
Тьмой…


* * *

Когда бы мир иначе был устроен,
И справедливость в нем была отныне,
Он дал бы честь и славу всем героям,
А каждому иуде – по осине.
Но этот мир иначе не устроен.
Он, к сожаленью, тот же все покуда.
И потому несдобровать герою,
А честь и славу в нем найдет иуда.


* * *

«Не унижай и будешь не унижен».
Так возгласивший некогда к сердцам
Был БОГ иль ГЕНИЙ.
Только чаще вижу:
Кто не унизил, тот унижен сам.

НО ВСПОМНИЛ Я…

Мне дьявол цену предлагал за душу,
Суля земные блага оголтело.
Но вспомнил я: душа, как хлеб насущный,
Земной цены вовеки не имела.
«О, смертный, образумься! – повторял он, –
Жить по Христу ты не давал обета».
«Все это так, но ты забыл, лукавый:
Всю жизнь свою я не хотел быть смертным…»


* * *

Я не знаю, есть ли рай небесный
Там, средь звезд, сияющих во мгле,
Только ад с его разверстой бездной
Я познал до срока на Земле.
Пролетали дни, года летели,
И сквозь их тоску и суету
Видел я, как плакали и пели
Души в том неистовом аду.
Муками полны, как в преисподней,
Заживо не снятые с креста,
То взывали к милости Господней,
То теряли веру во Христа.


* * *

Я провидцем быть не берусь.
Но выходит, как тут ни взвесь:
Если только воскрес Иисус,
То Иуда следом воскрес.
Вновь,
Коварен и очень хитер,
В поцелуе тянет уста.
А иначе кто ж до сих пор
На земле продает Христа?


* * *

Когда б меня любовью мать забыла,
И сын забыл, и предал лучший друг,
И ночь судьбы распятием грозила,
Вокруг души смыкая черный круг, –
Да разве в час тот я бы смог предвидеть,
Что жизнью горше сбережен удел –
Что приведется наяву увидеть
Однажды мне, как мир осатанел…


* * *

Невзирая на стенанье,
Фарисеи всех мастей
Отправляли на закланье
Самых праведных людей.
К алтарям несли поклоны.
Вид смиренников приняв,
Попирая все законы
И спасителя распяв.
Ну а прочего пророка,
Кто им кару прорицал,
Били палками, до срока
Отправляли к праотцам.
И себе служили, веру
Извращая вкривь и вкось.
Хоть и были лицемеры,
Им безгорестно жилось.
Не страшила их расплата,
Осеняли грудь крестом.
…Это было в дни Пилата
И – уже не раз – потом.



* * *

Пусть и недруг едва ли скажет,
Что в душе не имел я креста,
Только знаю, как грех мой тяжек,
Ведь и я распинал Христа.
Не убил, не украл.
И все же –
Неподкупная, лжи не приняв,
Вдруг прорежется мысль: я тоже
Распинал Его…
Распинал
Тем, что часто мгновенным –
Не вечным
Жил, предавшись сплошной суете,
И служил тленной плоти беспечно,
И блуждал, как слепой в темноте.


* * *

         «…возьми свой Крест и иди за Мной».
         (Евангелие от Марка, гл. 10, ст. 21)

Я не твержу: «Спасен» –
Дано мне блудным сыном
Явиться в судный час пред славою Творца.
Но в суете мирской
Я крест свой не отринул.
Ты ль отвернешь лицо от моего лица.
Но я искал Тебя
Мучительно и долго,
Чтоб за Тобой пойти, судьбу благодаря, –
Да было высоко по-прежнему до Бога,
Да было далеко, как прежде, до царя…


* * *

В одни дома входили,
Другие – обходили,
Там и воды напиться
Не всякий раз просили.
И в тех, и в этих
Люди
Рождались, умирали.
И в тех, и в этих
Бога
В молитвах поминали.


* * *

Сколько б ни менялось поколений,
Но все та же скорбь твоя, Земля!
Не от крови ль зори так алеют?
Не от слез ли так полны моря?
И пылит усталая дорога.
И курится ладан к образам.
Посмотрю вперед – не видно Бога,
Оглянусь назад – нет Бога там…


* * *

Кто-то снова без вины распят,
И его уже не воскресят,
Безучастны к стонам и моленьям
Небеса, что вечностью сквозят
И необъяснимым всепрощеньем.
В мире, где порой так страшно жить,
И где ложь над правдою глумится,
Боже, дай мне силы научиться
За судьбу Тебя благодарить.
Дай мне силы все пройти сполна,
Боль и радость до конца измерить,
Дай мне силы в Твои силы верить
В час, когда так явен Сатана!


* * *

А когда я предстану
Перед Господом Богом,
Я лукавить не стану,
Что безгрешен во многом,
Но скажу ему: «Отче,
Блудный сын пред тобою,
Не омыт и порочен,
И с пустою сумою.
Я завет твой нарушил,
Я грешнее, чем Каин,
Но не ты ль мне дал душу,
Что покоя не знает,
Дал мне алчущий разум.
Страстью сердце наполнил –
Не тобой ли указан
Путь, который мной пройден?..


* * *

Нетленно во мгле бесконечности,
Как вызов разврату и лжи,
У тихого берега вечности,
Сияло мгновенье души…
Сияло светло, не растрачено
Незримой высокой судьбой,
И было сполна им оплачено
Все в мире – и радость, и боль…


* * *

Так было, есть и через двести,
И через триста будет лет –
Поэт всегда невольник чести,
Любви невольник, коль поэт.
Но неминуемо за это
(О, Боже! Ты готов ей внять)
Толпа кричит: «Распять поэта!
И жизнь Варраве даровать…»


* * *

Среди святых и вечных ликов –
Вот только чуточку родней, -
Являя свет любви великой,
Сияют лики Матерей.
Но сквозь сиянья золотые
Не божества глядят на нас,
Но наши матери земные,
Обожествленные не раз.
Обожествленные по праву
Сердец бессонной доброты,
В своих скорбях так величавы
В своих надеждах так просты.
И не могу не поклониться
Я этим ликам Матерей,
Ведь с каждым разом все ясней
Я вижу в них земные лица
И образ матери моей.


* * *

Искал я бога в небесах
И на земле в людских сердцах.
Но в большинстве людских сердец
Иль пустота была, иль бес.
«Бог есть иль нет?! Скажите мне», -
Взывал я к звездам в вышине.
И сердцу звезды отвечали,
Что бога на земле распяли.
Лишь гласа не было с небес,
Что он воскрес…


* * *

В чистом поле пустынно,
Не видать ни души,
Лишь кривая осина
Трепещет в тиши.
Только нету Иуды:
Он теперь не дурак –
Получил свои тридцать
И опять на торгах…


* * *

Душа ли невольно грехов устрашилась,
Иль от того, что утрачены силы,
И кончилось лето…
И осень свершилась…
Все чаще шепчу я: «Прости и помилуй»…
О, если Ты слышишь, прости и помилуй!
Для сердца у вечности миг принимая,
Я многих соблазнов на свете не минул,
Бродя по земле среди ада и рая.
Прости и помилуй!
Да будет прощен
Высокою мудростью ныне и присно
Тот грех, что не ради греха совершен,
А ради того, чтобы счастью продлиться,
Простому, земному покуда душа
В безвестные ей неземные пределы,
Снегами, дождями, цветами дыша,
От плоти еще отлететь не успела.


ВРЕМЯ ПРОЗРЕНЬЯ

В душу грянет, как гром с высоты,
В общем времени время прозренья,
И – в котором уже?! – лицемерье
Обозначатся ада черты.
И захочется сердцу кричать,
Когда друг от тебя отречется,
И надменно палач рассмеется,
Ничего не сумевший понять.
Но на грани высокой мечты
Миг любви не оставит сомненья –
И прольется, как свет с высоты,
В общем времени время прозренья.


* * *

Продав Христа, Иуда удавился.
Наверно, понял, что он совершил.
Но стал потомок предка похитрее –
Накинуть петлю не спешит на шею.
А все твердит: «Христос – не Божий сын».


* * *

Нес Божий сын свой крест, изнемогая,
Чтобы на том кресте распятым быть,
И тяжкий пот, со лба его стекая,
Казалось, мог всю землю окропить.
Уста шептали: «Если можешь, Отче,
От этой чаши Ты избавь меня
И мимо пронеси ее, а впрочем,
Твоя да будет воля – не моя».
…Он слышал все, но допустил Иуду
Свершить тот грех, заботой удручен –
Как Он задумал, совершится ль чудо,
И будет ли заблудший мир спасен.



* * *

Заметала вьюга путь-дорогу…
Вечер травы росами кропил…
И взывал я в этом мире к Богу,
И хотел я, чтоб Он вправду был.
Чтобы ангел мир хранил усталый,
И вселялась в души
Чистота,
Чтоб Мария и в мой век рожала
Людям во спасение
Христа.


* * *

Над праздной ересью толпы
Колокола надрывно плачут.
Кто там сегодня раб судьбы,
Того не выручит удача.
И чьи во мгле лежат пути
Тот вряд ли жребий свой обманет –
До той, последней, скорбной грани
Ему свой тяжкий крест нести.


* * *

Самый мудрый из людей,
Шел Христос с любовью к ближним,
Но распят был и унижен,
Как последний иудей.
Если б мир себя постиг,
Он бы содрогнулся в жути,
Только неизменны в сути
Его век и день, и миг.


Я ПО-СВОЕМУ ВЕРЮ В ХРИСТА…

Я не знаю, к добру или к худу,
Но другим мне не стать никогда,
И прощать подлеца я не буду –
Я по-своему верю в Христа!
Может, кем-то и мне не простится
Жить чему-то всегда вопреки,
Но не стану на глупость молиться,
За бездарность тянуть две руки.
Не хочу и совсем не умею
Лицемерно юлить пред судьбой,
И о прожитых днях не жалею,
Если в них оставался собой.
Пусть я бился, как ветер о скалы,
Все ж годам благодарен и дням,
Где удобств для себя не искал я –
Был душой откровенен и прям.


* * *

И все как будто обычным было:
Земля сквозь вечность свой путь торила,
За листопадом снега летели,
Рыдали люди и люди пели.
И только годы менялись разве
Да фарисеи справляли праздник,
Да у Марии глаза в печали –
В двадцатом веке Христа распяли.



ВЕСЫ ВРЕМЕНИ

Что вечность есть,
А что есть прах? –
О, как мудрец ни меряй! –
Однажды на своих весах
Все точно взвесит
Время.
На них, пройдя сквозь суету,
Замрут века и люди, -
И быть нетленным там Христу
И бренным быть Иуде.


* * *

Пусть грешен я, как тот разбойник,
Что на Голгофу вел Христа,
Но разве ты, лукавый ангел,
Не запятнал Его Креста,
Когда бесстрастно удалился
От мира в час его тревог?
И кто из нас достойней ада –
О том еще рассудит Бог.


* * *

Порой судьба – и вкривь, и вкось…
Все ж, благодарен ей покуда:
Я в этой жизни не Христос,
Но, слава Богу, - не Иуда.


* * *

Не на счастье – скорей на беду,
Роза красная, роза белая,
Как вы поздно в моем саду
Расцвели, лишь больней мне делая.
Я не стану вас поливать,
Роза белая, роза красная,
И напрасно не стану срывать –
Слишком поздним вы стали праздником…
Слишком поздно менять судьбу,
В зыбком счастье искать спасения.
…Расплескалась в моем саду
Золотая заря осенняя…


* * *

Что за зима? Опять туман
Влит молоком в рассвет.
И вновь отбой морозам дан,
И снова тает снег.
И все не то, и все не так.
Нет должного нигде.
Во всем какой-то кавардак:
В природе и в судьбе.
И дождь январский за стеной
Как некий рока знак.
И ты пока еще со мной,
Но все уже не так…


ЗИМНИЙ ДОЖДЬ

Декабрь катил сто вьюг по небу
Согласно правилам, и все ж
Тугими каплями по снегу,
Смывая зиму, грянул дождь.
Казалось, будто кто-то свыше
В природе вел обратный счет:
Холодный дождь стучал о крыши,
В ручьи свивался у ворот.
И как-то неуютно было:
Зима – к лицу ли слезы ей?
И роща голая сквозила
Прожилкой каждою своей.


* * *

Когда метель глухие речи
Заводит на дворе пустом,
Сажусь я ближе к русской печке
И греюсь ласковым теплом.
Совсем бесхитростная штука,
Но для меня та печка – рай
Среди снегов, где мечет вьюга
Седую стынь из края в край.
Трещат дрова веселым треском.
Дымок струится из трубы.
И в этот час не ищет сердце
Иного блага у судьбы.


* * *

Долгий свет в окне горит
И в ночи не тает.
Кто там за полночь не спит?
Любит ли? Страдает?
Кто там за полночь не спит?
Плачет ли? Смеется?
Снег всю ночь в окно летит,
Белым вихрем вьется.
Что там? Кто там, за окном?
Иль в молитвах к Богу?
…Ветер стылым бьет крылом,
Замело дорогу.


* * *

Нетерпелив я был и тороплив
И многого я в жизни не дождался.
Вот и сегодня в дальний путь собрался,
Ушел и двери в доме не закрыл…
И будет дождь хлестать в мое окно,
Что, как и прежде, мною не закрыто…
И будет вьюга там кружить сердито.
Вернусь – а в доме снегу намело…


* * *

В плотном инее ивы ресницы…
Пламенеет над полем закат.
И тропинки, точь-в-точь половицы,
Под ногами прохожих скрипят.
Ясный месяц поднялся над бором.
И, сверкая прозрачностью крыл,
Кто-то тайный над белым простором
Небеса во всю глубь отворил…



* * *

          Моим друзьям – старооскольским художникам
          Шляпникову П. С. , Голышеву В. В.

Город стылою вьюгой пронизан.
В парке глухо гудят дерева.
Пляшет снежная пыль по карнизам,
Вьются вихрей тугих кружева.
Ничего мне сегодня не нужно.
Разве малость одну, видит Бог, –
Постарайся, дорожная служба,
Чтоб с друзьями я встретится смог!
Чтоб назло ошалевшей метели,
Не смотря на судьбу свысока,
Мы друг в друге продлиться сумели
Хоть на миг – жизнь ведь так коротка.


* * *

Мы так устали за прошедший год!
И все же выпьем за него сначала,
Ибо не знаем – к нам каким придет
Тот год, который мы сейчас встречаем.
Надеемся и веруем, и ждем,
Что он придет ушедшего счастливей,
По самой сути, всюду и во всем –
Мудрей и благодатней, и красивей.
Но что нас ждет, не знаем мы пока.
И потому, событья дней итожа,
Я прежде поднимаю свой бокал –
За год, который пережили все же!


ЗИМНИЙ ЛЕС

                 Валерию Макаренко

Увенчан шапкой снеговой,
Безмолвно лес стоит
И сна глубокого покой
В груди своей таит…
Лишь дятел, как бы невзначай,
Нарушит тишину,
Да блеск холодного луча
Прорежет вышину.
Хозяйкой бойкой меж ветвей
Синица промелькнет.
Как седовласый чародей,
У пня сугроб замрет.
Так хорошо, свободно мне
В неброском том лесу.
Я все нежней и все сильней
Люблю его красу.
Он не избалован судьбой
Пребудет до поры,
И будет вьюга меж стволов
Седые жечь костры…
И буду я там частый гость
Вдвоем с мечтой моей.
Овеян бурями насквозь,
Он сердцу все милей.
С большой судьбою чем-то схож
Январский строгий лес:
Тщеславье, суета и ложь –
Им нету места здесь!


* * *

На дворе, за двором
Снег кружит, стынет лед.
Все своим чередом
Непременно идет.
Но за стылым окном
Дней пройдет череда
И увидишь потом –
Нет зимы и следа.
На дворе, за двором
Стаял снег, стаял лед.
Все своим чередом
Непременно пройдет.
Все своим чередом
Непременно пройдет:
Хлынет осень дождем
И листва упадет…
…И под утро опять
Снегом двор занесет.



* * *

За окошком ветер,
Дождь и мокрый снег.
…Вновь мечтой забытой
Ты войдешь ко мне.
Призраком случайным
Встанешь среди дня,
Давнею печалью
Обожжешь меня.
И сквозь снег и ветер,
Сквозь холодный дождь,
Тихо, словно фея,
В прошлое уйдешь –
В день и вечер давний,
В тайну бытия…
Вслед лишь скрипнут ставни,
Грусти не тая…


* * *

Серебрилась, блистая,
Алмазно горя,
Целый день на березке
Фата января…
И стояла березка
Стройна и нежна,
Будто впрямь жениха
Дожидалась она.
А когда свечерело,
Совсем как жених,
Ясный месяц тихонько
К березке приник


* * *

               С. К.

Уймись, не плачь, пурга,
В азарте все сильней
Горючие снега
В окно мое не вей.
И как в тревожном сне,
Ты ставни не качай,
Еще горит в окне
Сквозь мглу зимы свеча.
Еще огонь в печи
Угас не до конца,
Еще стучат в ночи
Моих друзей сердца.
И где-то ждут меня
И помнят обо мне,
Не гасят вновь огня
В полуночном окне.
Так погоди, постой
Путь саваном стелить,
Я не хочу с тобой
Твою тоску делить.
Пускай белым бела
Звенит над полем тишь…
Там жизнь не умерла,
Но притаилась лишь.


* * *

Даже в далях седых февраля
По-весеннему ласково солнце,
И теплеет до срока земля,
Если женщина в мире смеется.
И напевней у лиры струна,
И черемух фонтанами льется
Лучезарней и краше весна,
Если женщина в мире смеется.
Если женщина в мире смеется,
Значит, в мире не властвует зло,
И душой материнской светло
Колыбельная песня поется.
…Но не сон это. Вижу опять:
На планете, снарядом разрытой,
Поседела до времени мать,
Причитая над сыном убитым.


* * *

Как в детстве, тихо снег кружится
Над полем, речкой
И судьбой…
И на ладонь мою ложится
Снежинка белою звездой.
В лучах огней сверкает елка,
Волшебно светится окно.
И все почти как прежде, только
Наш бал окончился давно.
Чисты, наивны и прекрасны,
Небесной полные мечтой,
В тот новогодний чудный праздник
Как юны были мы с тобой!
Ты в бальном платье так красива,
Легка и женственна была.
Широким искристым разливом
По залу музыка плыла.
И все, казалось, будет вечным:
И наша юность, и любовь,
И этот зал, и этот вечер,
И чувств немолкнущий прибой.
Да разве нам одним казалось,
Что вешних дней не счесть вовек…
Но отыгралось, отплясалось
Годам…
И лишь все так же снег
Кружится, да куда-то ветер
Несет, как прежде, облака.
Да двум сердцам на белом свете
Любовь сулит опять века.



* * *

Бел от снега белый свет…
Даль объята тишиной.
Так знакомо санный след
Лег над Ублею-рекой,
Словно пишет набело
Жизнь опять мои года,
Словно здесь не замело
Мое детство навсегда…


* * *
                    Н. Р.

И блестели зимы кружева.
И горели высокие звезды.
Ты сказала, что сердцу непросто
Без тепла… И была ты права.
И тогда я сказал: «Отпусти…
Без любви нет ни весен, ни песен…
Неуютен наш путь и невесел,
И нет Бога на этом пути…»



* * *

В непогожую самую ночь
Ярче свет зажигаю в дому,
Чтобы кто-то сквозь снег или дождь
Пробивался с надеждой к нему.
Все дороги снега замели…
Светят окна в четыре огня,
Но законы свои у любви –
Ты опять не отыщешь меня.
Ты опять в этот дом не придешь,
Не наполнишь теплом очага…
Что ж так, ветер, тревожно поешь?
Что ж надрывно так плачешь, пурга?


* * *

Даль потонула в белой мгле.
Весь день в окно мое стучится
Метель – неистовая птица,
Чертя крылами по земле.
Деревья, улицы, поля
Студеный ветер кружит снова…
Тебе не холодно, Земля?
Тепла достаточно людского?


* * *

В природе тоже есть нелепое:
Уже начало декабря,
А все тепло и снега нету,
Туманы пеленой стоят.
И твои окна еще талые,
Узоров первых ждут и ждут.
И словно гуси запоздалые,
По небу облака плывут.


СНЕГ ИДЕТ…

Снег идет, невесом и медлителен,
Тонко-тонко снежинки парят,
Будто легких видений парад
Над простором, что чист и пронзителен.
И насквозь просветленные улочки
Окликают меня и зовут,
Словно что-то из детства и юности
В этот час повторяется тут.
Я иду полосою прибрежною
Вдоль реки, что струится в тиши,
Сердцу что-то родное и нежное
Повторяют опять камыши.
Я иду, размышляя и веруя
В эту землю, в удачу ее.
Снег идет, жизнь идет – и, наверное,
В этом есть уже счастье свое.


* * *

Декабрь, а снега нет.
Поля темны и мглисты.
И полутусклый свет
Разлит в садах безлистых.
О странная зима!
Ни вьюги, ни мороза!
И лишь белым бела
Среди холма береза.


* * *

Все явственней приметы
Зимние
Повсюду: в поле и в лесу.
Осыпало колючим инеем
Берез примолкшую красу.
Завесы матовой
Над рощами
Повисло легкое крыло.
И, словно листья ранней
Осени,
Летят снежинки на село.


* * *

Кутерьмою завьюжило снежной
Осокори над Ублей-рекой.
Неужели зима неизбежно
Нас сегодня коснулась с тобой?
Нам печаль выпадала и радость,
Но напевно звучала струна…
Не абсурдно ли? – нотка разлада
В нашей музыке стала слышна.
Не предвестие ль горькой разлуки? –
Я сегодня почувствовал вдруг –
Мерзнут в доме натопленном руки
И душе не укрыться от вьюг…


* * *

Тусклым светится светом
Серый день за окном.
Дождь сменяется снегом,
Снег – холодным дождем.
То снежинки, то капли
Стекла окон рябят.
Будто вправду озябли –
Так деревья дрожат.
Не звучат за порогом
Певчих птиц голоса.
И пустынна дорога,
И пусты небеса.


* * *

Река подо льдом.
День укутан в пургу.
Лодка верх дном
На берегу.
Растаяла вдруг
Юность, как сон, -
На берегу
Лодка верх дном…


* * *

Как будто роща пред зимою –
Вот так тиха моя душа.
С какой-то грустью неземною
Снежинки медленно кружат.
Утратой давней и недавней
На луг, на поле и на сад,
Твоим прощаньем и молчаньем
Они полны, летят, летят.
Мне не собрать в ладошку эти
Зимы холодные цветы,
В которых растворилась ты,
Не став теплом моим на свете.


* * *

Вей, вьюга, пуще вей!
Мечи свой холод белый.
Не так уж много дней
Тебе осталось веять.
И в голос голосить,
Стонать и выть истошно,
Зиме осталось жить
Дней несколько, не больше.
Завьюжь все уголки!
Но с крыш все лучезарней
Сосульки, как штыки
Непобедимых армий,
Блестят за рядом ряд.
И в детском нетерпеньи
Весны уста гласят
Об общем наступленьи…


ДИВНЫЙ КАМЕНЬ

Всю жизнь свою, как нищий подаянья,
В толпе людской искал я пониманья.
Но кто-то камень клал в мою ладонь
И хохотал, не ведая, наивный,
Что камень тот был не простой, но дивный:
В душе моей он высекал огонь,
Что озарял порыв моих стремлений
И выводил из мрака заблуждений.


* * *

Судьбе поэта не завидуй,
Она порой как ночь без сна,
Там и в спокойный час сокрыта
Предгрозовая тишина.
Там гимны песен и страданий
Свой роковой венок плетут.
Там Бог и Дьявол спор ведут,
Не умолкающий веками.
Судьба поэта – зазеркалье.
И распознать дано кому
Там за восторгом вопль стенанья,
За блеском дня глухую тьму…


* * *

Так ждут, наверно, опоздавший поезд,
В котором едет самый лучший друг:
Я счастья ждал, томясь и беспокоясь,
Весь обращаясь в зрение и слух.
Но не дрожали напряженно рельсы,
Был пуст и скучен под дождем перрон.
И тщетно ждал я сказочного рейса,
Который был судьбою отменен.


* * *

И схлынет тьма, и хлынет солнце,
И повторю я вновь и вновь:
«И все-таки не продается
Ни честь, ни совесть, ни любовь!»
Но хрипло ворон рассмеется
С улыбкой хитрой вещуна:
«Все в этом мире продается,
Да только разная цена».
«Все да не все, - с упрямой верой
Я прокричу ему в ответ, -
Не раз ты мерил этой мерой,
Да, к счастью, точности в ней нет!»


* * *

С глупцом я спорить не хочу,
Но снова спорю,
Как будто бы опять качу
Я камень в гору.
Давно известно, что мудрей
Здесь отступиться,
Но не могу я, хоть убей,
Взять и смириться.
Мне говорят: оставь глупца! –
Себе ж во благо.
Но от глупца до подлеца
Не больше шага.
И этот шаг – я не хочу
Чтоб сделан был он,
И снова камень мой качу
С упрямой силой…


* * *

Человече – душа нараспашку,
Кто так жить надоумил тебя,
Что последнюю даже рубашку
Снять готов без оглядки с себя
И отдать не родне и не другу –
Человеку чужому отдать,
Не в услугу в ответ на услугу,
А по зову души, так сказать,
Поделиться последним с живущим
И тебе не знакомым почти,
Просто-напросто рядом идущим
На каком-то отрезке пути?
Может веришь ты в Бога, а может
Ты не верил в него никогда.
Только Бог – он в молитвах иль все же
Там, где бодрствует совесть всегда?


И СКРИПКА РЫДАЛА…

                     Л. А. Помельниковой

Вы помните вечер?
Легко и светло
Назначенной встречи
Струилось тепло…
И был так прекрасен
Тот маленький зал,
Что музыкой весь
И стихами звучал.
Десятки пытливых,
Доверчивых глаз
Смотрели на нас
И, конечно, на Вас.
Заря догорала
За дымкою мглы,
И скрипка рыдала…
И плакали Вы.
Слеза за слезою
Блестела в глазах,
И что-то святое
В тех было слезах.


ВЕЧЕР

          Светлой памяти моего отца
          Кривошеева Матвея Никитовича

…Колодцы ведрами звенели.
Как шлях лежала гладь реки.
Рубахи над землей пестрели –
Избу рубили мужики.
Она их к небу поднимала.
И, вздыбив светлые костры,
Заря над Ублей догорала.
И все стучали топоры.


ПОЭТ И ХЛЕБОРОБ

– Стихи нужны, но хлеб нужней, –
Так хлебороб сказал
И в простоте души своей
Нисколько не солгал.
– Мир не единым хлебом жив, –
Сказал поэт – и песнь сложил.
И долго слышали поля,
Как хлебороб ту песню пел –
И все сильней цвела земля,
И, наливаясь, колос спел.


ПАМЯТЬ

Давно года суровые прошли,
Огни салютов все светлей и выше.
Но помню детство и доныне слышу… –
Стучат, стучат отцовы костыли.


* * *

Как средь друзей, легко мне средь деревьев.
Люблю я рощей, лесом побродить
И ощутить там светлое доверье,
Души непринужденность ощутить.
Укрыть готовы от дождя и солнца,
Тепло и кров даруя испокон,
Все эти клены, липы, вязы, сосны –
Они о нас, наверно, знают больше,
Чем мы о них до нынешних времен.


* * *

Светясь изнутри, догорает
Закат над Осколом-рекой.
Сынишка меня окликает.
На сердце уют и покой.
Спокойной, земля, тебе ночи!
Пусть добрым пребудет рассвет.
Пусть щедро кукушка пророчит
Влюбленным по тысяче лет.
Ракиты в речушку глядятся,
Луна чуть заметно зажглась…
Я верю, что сбудется счастье,
Коль песня в душе занялась.
Коль сердце, как в детстве, согрето
Высокой и светлой мечтой.
Ликует цветастое лето
И в сказку зовет за собой.
Ты видишь, мой мальчик, как чуден,
Как хрупок живой этот мир,
Так будь к нему нежен и чуток,
И сам ты им будешь храним.


* * *
                 В. Петрову

Знать, душа нам такою дана:
Тайно ищет общенья она
С деревцом придорожным и речкой,
С той высокой вечерней звездой,
Что неведомый кто-то, как свечку,
Зажигает опять над землей.
И желанней найдется ль мгновенье,
Коль в часы одиночеств глухих
Ей другая душа, как спасенье,
Вдруг откликнется в далях земных.
Засияет негаданным светом
Озаренный надеждой простор.
…Только кто-то все ходит по свету,
Не услышан никем до сих пор…


* * *

Словно корни мои глубинные,
Что навечно землей сокрыты,
Посредине лежат России
Дед Иван мой и дед Никита.
Я воочию их не знаю.
Только знаю: когда-то жили
Дед Иван, а еще Никита,
Верноподданные России.
И пахали сохою землю,
Благ себе не просили много –
Чарку водки в престольный праздник
Да в тиши помолиться Богу.
Не святыми, конечно, были.
Но по всем статьям – христиане.
Чаще пели, реже тужили,
Хоть порой ни гроша в кармане.
И служили царю за совесть,
Как служили потом Советам.
В трудной жизни искали правду
По примеру отцов и дедов.
Много выпало им на долю.
Било время огнем по лицам.
Относительно молодыми
С белым светом пришлось проститься.
Вы простите меня, простите,
Дед Иван мой и дед Никита,
Пусть не видел я вас ни разу,
Только сердцем вы не забыты.
Мной не встреченные,
С годами
Вы все ближе душе и ближе.
В чистых радугах над полями
Ваши светлые души вижу…


ТЕТКА ГРУНЯ

               Светлой памяти
               М. И. Бочаровой

О, как на балалайке
Играла тетка Груня!
Казалось, пальцев стайка
Шептала песню струнам.
Ветрам и птицам вторя,
Сквозь радости и муки,
Со вдовьей долей споря,
Цвели шальные звуки.
Они вставали к небу
И разжигали зори…
И кто огнем их не был
Согрет, душе в подспорье?
Немало сел окрестных
Любило тетку Груню
За искристые песни
Да звончатые струны.
О том расскажут годы –
Судьба, как песня, спета.
…Живой талант народа –
В нем столько было света!
В нем столько было веры,
И чистоты, и стати.
И ничего – без меры,
И ничего – некстати.


МУЗЫКА МОЦАРТА

То восходила к небесам,
То вновь на землю возвращалась –
Она переполняла зал
И в нем, казалось, не вмещалась.
Плыла над гулкой мостовой,
Над старым парком,
Над домами,
Над облетевшею листвой,
Над утренними голосами.
Сияла в глубине сердец.
И, в ней самой рожденный будто,
Мне виделся ее творец –
Велик и прост, как это утро.


* * *

Проплывает поезд над рекой,
Оглашая тишь прибрежных рощ,
Стук колес, как будто сердца стук,
Унося в сияющую ночь…

Чудится: сквозь давние года
Моим детством убегает он.
И горит зеленая звезда
Светофора в сумраке ночном.


БАЛЛАДА О МИЛОСЕРДИИ

Трудные годы, голодные годы…
В нашей хатенке беды, невзгоды:
Двое нас, малых; отец – инвалид:
Тело фашистский осколок сверлит.
Но милосердие мне не приснилось –
С нами соседка последним делилась.
А побирушки, как листья осенние,
Двигались, двигались нашим селением.
Не от избытка (самим не хватало)
Хлеб и картошку им мама давала.
Ради Христа (только ради Христа ли?)
Видя калику, сердца замирали.
И подавал всяк воистину ближний
Ту милостыню, как искорку жизни.
Следом звучало: «Господь вас спаси!»
В трудные годы, в голодные годы
Русь берегла доброту на Руси –
Душу народа, бессмертье народа!



ПОЛЯНКА

Я помню, как мы в детстве в лес ходили
И собирали ягоды в лесу.
Полянка, что в чащобе находили,
Вдруг выплывала, словно на весу.
Замрет душа бывало перед нею,
В восторге разбегаются глаза:
Куда ни глянешь – капельки алеют.
И жаркие лучи по ним скользят.
И большего не надо было счастья,
Как наклониться к теплой той земле
И ненадолго взять и затеряться
В духмяном том и благостном тепле.
Теперь такое испытать едва ли
Удастся нам – с теченьем дней и лет
Давным-давно мы все серьезней стали,
Хоть той полянки в сердце длится свет


В РОДНЫХ МЕСТАХ

             Светлой памяти
             Бочаровой Матрены Карповны

Сельский шлях под сенью ветел,
Убли памятная гладь…
– Добрый вечер, баба Мотя!
– Кто ты, милый? Не узнать.
Светит зорька в тихой чаще
Вроде та же, да не та…
…Выпал я, птенец вчерашний,
Из родимого гнезда.


* * *

Старый дом под сенью вязов,
Ты теперь в моем былом.
Скольким я тебе обязан,
Благодатный старый дом!
Что здесь было, что прошло,
В душу все в мою вошло.
И с мостком над тихой речкой,
И с тропинкой от крылечка,
И с калиткою двора
Расстаюсь – и не расстаться:
Разум шепчет мне: «Пора…»
А душа велит остаться.


* * *

Ночь, словно вечность, глубока
В сиянье звезд окно открою…
Опять, как и во все века,
Душа,
Не знаешь ты покоя.
Раздумья долгие – о чем?
Чего ты ищешь неизменно?
…Он не в твоих ли заключен
Живых глубинах,
Центр Вселенной?



* * *

              «В небесах торжественно и чудно…»
               М. Ю. Лермонтов

Блестит луна на зеркале пруда,
Цветов благоуханье безраздельно,
Что ж грустно так горит одна звезда,
И ночь вокруг нее так беспредельна?
Звезда мерцает в небе, чуть дрожа.
И сердцу снова мнится ненароком –
То Лермонтова гордая душа
В иных мирах все так же одинока.


* * *

Эту ночь не просто мне прожить.
Как долга она глухой тоскою!
И луна, как бритва, надо мною –
Лезвием серебряным дрожит…
И деревья призраков полны,
И тревожно что-то шепчет ветер,
Будто мне назавтра суждены
Все пути бездомные на свете.
Будто мне назавтра сотни мук,
От которых сердцу не укрыться,
Указует некая десница,
Неземной очерчивая круг.


* * *

Ты в больнице, мой мальчик,
В больнице.
Я уснуть не могу до утра.
Глухо дождик в окно постучится,
И тревога до боли остра.
Все мне чудится: ты постучался
Своим трепетным сердцем, сынок.
…О, как ныне под ветром качался
Над окошком моим тополек!


* * *

…Звезда упала –
Как слеза скатилась,
Безмолвная, горячая слеза.
И во Вселенной эхо прокатилось.
Но было уловить его нельзя
Простому слуху.
Только чуткий ветер
Прижался к травам и на миг умолк,
И пронизала дрожь листву и ветви,
Цветы и стебли, будто скрытый ток.


* * *

Мать оплакивала сына,
И трава клонилась долу.
Мать оплакивала сына
И свою лихую долю.
И над ближнею опушкой,
Причитаниям внимая,
Безутешною кукушкой
Откликалась даль немая.
Посреди июньской сини
Долог день стоял и светел.
Мать оплакивала сына,
В небе солнца не заметив…


* * *

На четыре стороны – дороги.
Только счастье где, куда идти –
Ни душа не ведает, ни ноги,
Лишь надежда теплится в груди.
Я пойду одной, на всякий случай,
И опять пойму в конце пути,
Что я шел по самой невезучей,
Где вовеки счастья не найти.
И опять на перепутье встану –
Кто бы мог хоть что-то подсказать…
Но покуда жив, не перестану
Мою «птицу синюю» искать.


* * *

В судьбе земной на грани тьмы и света,
В бессонной круговерти зим и лет
Есть свой Дантес у каждого поэта,
А коль иначе – значит, не поэт.
Есть свой Мартынов…
В ком-то или в чем-то
Он явен иль таится до поры.
И никому судьба неподотчетна,
И неизменны правила игры…


* * *

Судьба – неоткрытая книга.
Хоть гений ты будь, все равно
Из жизни и малого мига
Прочесть наперед не дано.
Зачем же я силюсь проникнуть
В сокрытую тайну богов –
Раскрыть эту книгу и вникнуть
В сияние огненных слов?
Я был за гордыню наказан,
Но жил дерзновению в такт
Мой грешный настойчивый разум,
Души не жалея никак;
Горел, любопытен не в меру,
Чтоб с вечностью быть наравне…
Ну что ж, и такое, наверно,
В сей книге начертано мне.


РОДНИЧОК

На земле вражда и войны,
Смех и слезы,
Нечет, чёт…
Но журчит, журчит спокойно
Средь лужайки родничок.
Что ему тщета людская!
От нее бежит он прочь,
Светлой струйкой истекая
Птахам в радость
День и ночь;
У него свои заботы –
В этой жизни жизнь беречь,
Той живой водой сквозь годы
В меру сил своих протечь.


ЦВЕТОК
                  Сыну Владимиру

На окошке расцвел ярко-красный цветок,
Он, наверно, забыл, что давно уже осень,
Что в лесу бездыханен последний листок,
И еще один миг Время в вечность уносит.
Но цветок полон сил, весь горит, как заря,
Освещая невольно собою окошко…
И средь ветра и мглы, и тоски октября
От его огонька мне теплее немножко.
Мне не так одиноко в соседстве таком,
Стали чуточку глуше на сердце сомненья.
И наполнен весь дом этим тихим цветком –
К новой жизни, к весне негасимым стремленьем.


* * *

Свой синий парус поднимает вечер.
В заречной роще звонкий ветер стих.
Меня любили многие из женщин,
А вековал я с худшими из них.
Казалось мне, я лучших не достоин.
Все в жизни проще – так казалось мне.
И мыслил я, уверен и спокоен,
Сыграть в судьбе на порванной струне…
Но та струна лишь скучно дребезжала,
Была совсем к мелодии
Глухой.
И каждый звук нелепо искажала
И втайне хохотала надо мной…


* * *

Не согреться у огня,
Где душа души не встретит.
Снова черной меткой метит
Одиночество меня.
Над сознаньем, будто склеп,
Нависает мир пустынный…
И зари костер остылый
Тянет свой кровавый след…


* * *

Хоть грусти я порой не прячу,
Когда судьба со мной крута –
Благословляю неудачу,
Что отрезвляет иногда.
И все вдруг видится яснее
Сквозь сумрак серой полосы,
И жажда жить еще сильнее,
Как после бури иль грозы.
И резко дали обозначив,
Грядущий день упрям и зряч…
Благословляю неудачу,
…И все ж побольше бы удач!


* * *

…Лежала жизнь, как долгая дорога
Во мгле прошедших и грядущих лет.
И счастья не хватало всем у Бога,
Создавшего для счастья белый свет.
В людской толпе и я там шел устало,
Прощал врага и друга не прощал.
На том пути скопив грехов немало,
С высокой скорбью душу повенчал.


* * *

Никуда от памяти не деться –
И такое было до поры:
Над моим полуголодным детством
Ухмылялись сытые дворы…

Кто все это объяснит и как мне:
Вроде никому не делал зла,
Но, случалось, что летели камни
В сторону мою из-за угла.

Все ж души они не сокрушили.
И своей признателен судьбе
Я за тех людей, что рядом жили –
Добротой учили доброте.


* * *

Жизнь, как вешний дождь, промчится.
Но, свершая вечный круг,
Майским утром повторится
Белый сад, зеленый луг.
Небо синее над садом,
И над лугом – тишина,
И вечерняя прохлада,
И полночная луна.
Пенье птиц и шелест рощи,
Звезд мерцанье, ширь полей,
Сентябрей багряный росчерк,
Свет хрустальных январей.
Дождик в окна постучится
Без меня. О том ли грусть?
Лишь за мной идущим пусть
Все сначала повторится.


* * *

           Художникам
           П. Шляпникову, В. Голышеву

Полночных звезд узорный свет
В мильон гирлянд небесных светит.
Окончен год. Окончен век.
Окончено тысячелетье.
В сияньи праздничных огней
Душа надеждою согрета.
И в царстве музыки и света
Бокалов звон и смех друзей.
Но стал мудрей ли человек,
Коль столько горя на планете
И в новый год, и в новый век,
И в новое тысячелетье.
И где-то ночь совсем темна
И в целый год она длиною –
Там над распятой тишиною
В свой адский бубен бьет война.



* * *

Прожить бы жизнь: пройти – не оступиться!
Во всем, новорожденному равно,
В конце пути на высший суд явиться…
Да только так едва ль кому дано.
И мчатся дни – день ото дня грешнее –
В тщете своей и суете своей.
И чем длинней дорога, тем длиннее
За колесом бегущим пыль над ней…


* * *

Вот снова падает звезда…
Но я не загадал желанье.
К чему загадывать, когда
Звезде не верю я заране.
Ведь сколько их – не перечесть! –
Ночами летними и зимними
Скатилось небесами синими,
А счастье – где оно?
Бог весть…


* * *
                   С. К.

Я чту родню и сердцем принимаю,
И все ж душа такою мне дана:
Я брата не по крови выбираю,
Но брат по духу есть мой брат сполна.
Ему опять доверюсь и откроюсь
Всем сердцем без лукавства и игры,
И словно светлой влагою умоюсь
Среди испепеляющей жары.
И он меня поймет и мне поверит.
Не просто так поверит – но поймет!
Как жду его я: вот откроет двери
И в дом мой Божьим ангелом войдет…
Родня моя, не хмурь напрасно брови!
Нет, эгоизм тут вовсе ни при чем.
По духу братом будь, мой брат по крови.
А больше не прошу я ни о чем.


СВЕЧИ
                 Валерию Макаренко

Чуть озаряя вечер,
В тишь оплывая воском,
Горя, сияют свечи,
Как маленькие звезды.
Незримо освещая
Живые чьи-то души,
Блеск огоньков качают,
Покоя не нарушив.
Есть что-то в них такое
От вечности и тайны…
Торжественно спокойны
Предметов очертанья.
Нет суетности в мыслях.
И лишь в раздумьях разум –
О смерти ли? О жизни?
О том и этом сразу.


ВО ВСЯКИЕ ВЕКА

Возвышенного свойство – возвышать.
Ничтожного – других ничтожней делать.
И потому себя на свете белом
Накладно дураками окружать.
Хоть не секрет: во всякие века
Глупец умел «в бутылку не соваться»,
Но не ищи опоры в дураках,
Чтоб в дураках потом не оказаться.


СТАРАЯ СКАЗКА

Не являла никакой
Интеллект собою,
Но являлась не простой
Рыбкой –
Золотою.
Хоть других заслуг
При ней
Сроду не бывало,
Но и этого вполне,
Чтобы жить
Как в сладком сне,
Рыбке той хватало.


* * *

Я роптал на судьбу,
Я блаженства искал
На земле, где слепой
Своей палкой стучал
И мечтал об одном –
Белый свет увидать.
Ему снилась трава,
Речки светлая гладь.
Ему снился средь звезд
Белый сумрак луны
И глаза…
И глаза,
Счастьем света полны.
Я роптал на судьбу,
Я блаженства искал
На земле, где глухой
Соловью не внимал
И не слышал стенанья
Бушующих вьюг,
Тишиною нелепой
Объятый вокруг.
Я роптал на судьбу,
Я блаженства искал
На земле, где мой друг
Молодым умирал –
Двадцать лет ему жизни
Отмерил Творец.
И терновый не мне
Доставался венец.
Меж людей, где приют свой
Искал сирота –
Слава Богу! –
Мне выпала доля не та.
И прощал меня Бог,
Избавляя от мук –
Пусть не князем я жил,
Все ж – не слеп и не глух
На земле, где от голода
Ближний страдал,
Мельтеша в суете,
Я блаженства искал,
И – бездумный глупец! –
Неудачу кляня,
Я роптал на судьбу,
Что хранила меня.


О ПРИДУРКАХ

Придурок –  вовсе не дурак.
Пускай далек от мудрой мысли,
Он сам себя за просто так
В придурках никогда не числил.
О, у него особый нрав! –
Настойчив и самонадеян,
Пусть петуха порой глупей он,
Уверен, что и мудр, и прав.
И доказать что-либо тут
Легко и быстро не надейся.
Хоть привози на высший суд,
Хоть лбом об истину разбейся,
Но, в самодурство облачась,
Он сам себе светлейший князь –
И не раскается нимало,
А коль раскается – на час.
…Бессмертна мудрость на Руси.
И дураков – косой коси…
Но от придурков,
Боже правый,
Молю – Россию упаси!


* * *

Да, есть и те, кому труднее жить,
Но истиной неоспоримой этой
Глухой тоски из сердца не избыть
И в ночь глухую не прибавить света.
А ночь длинна, и только до утра
Над вереницей тягостных видений
Кружат, кружат тревожные ветра,
Да луч звезды мерцает в отдаленье.
И все-таки примите наконец
Судьбу как есть, ведь в очереди длинной
Вам место не последнее Творец
Определил – и тем благоволил к вам.


ЗЕМНЫЕ БОГИ

О, как ничтожны вы, земные боги,
Самим себе молитвы сотворяя.
Юродивые менее убоги,
Чем вы, в огне тщеславия сгорая.
Не подвергая ни на миг сомненью
Свое величье и свое бессмертье;
Готовые распять без промедленья
Того, кто благ воистину на свете, -
Вы узники: тяжелыми цепями
Окутаны незримо ваши души…
Висите вы, того не зная сами,
На древе жизни, как гнилые груши.



* * *
            Валерию Макаренко

На дорогу и сад
Тени стелет вечер.
В небе звезды горят,
Будто в храме свечи.

Помолиться бы что ль,
Скорбь души умерить,
Да не знаю, во что
В этом мире верить.

Да не знаю уже,
Впредь кому молиться.
Кто ж поможет душе
Верой озариться?

Кто ж докажет, что он
Мне и вправду – ближний,
В ком нетленно зажжен
Свет любви и жизни?

Только прахом объят
И совсем не вечен
Мир, где звезды горят,
Будто в храме свечи.



* * *

Даже туда, где горе,
С умным смело иди!
А с дураком и на празднике –
В оба гляди!…
Умный найдет решенье
Сразу или потом,
Дурак же введет в заблужденье
Даже в самом простом.
И по причине этой
Мой самый злейший враг,
Покуда живу на свете, -
Это дурак.


* * *

Я устал от дождей,
От похвал и обид.
Я устал от людей,
Их грехов и молитв.
От никчемных речей,
От бездушной родни
И от долгих ночей,
Где не светят огни.
Мне бродить все грустней
По родимым местам –
Там бывать без друзей,
Видит Бог, я устал.
Я устал у судьбы
Свою долю искать
И средь праздной толпы
Роль паяца играть.
Кем все послано,
Кем?
Пощади!
Я устал
Обреченно не к тем
Прикасаться устам…
Не скорбеть о Христе
В круговерти тщеты
И висеть на кресте
Обманувшей мечты…


* * *

Зачастую так и было:
Кто был первый, первым не был.
Будто хлеба, век просил он
Понимания под небом.
А порой и так случалось:
Был и вовсе он последним.
И что в жизни причиталось
Приходило лишь по смерти.
Лишь по смерти приходило,
Чтоб за прочими делами
Появиться у могилы
С запоздалыми цветами.
С запоздалыми речами,
Юбилейных дат чредою
Над разбитыми мечтами,
Над распятою судьбою…


ОДИНОЧЕСТВО

Камин светился, а часы стояли…
Их целый день никто не заводил.
Теснились вещи, словно на вокзале.
И в этот быт невольно мрак входил
Хозяином внезапным и нелепым,
Где луч скользил как будто невзначай.
И на столе черствела булка хлеба,
И, недопит, стоял в стакане чай.


ПИСЬМО

                 Сестре Валентине

Над родными оскольскими рощами
Светит в поле звезда до утра.
На твоей (ах, твоей ли?!)
Тамбовщине
Нынче дуют какие ветра?
Строки вязью знакомою вышиты… –
Я письмо получил, где опять
Свет высокой печали: мне пишешь ты,
Как непросто свой век доживать
На «чужбине», где так и не сладилось
С одиночеством сердце твое,
И обратно дороженька скатертью
Не ложиться – семья и жилье…
Все понятно, сестра, мне до капельки.
Зов души все сильней каждый раз.
Сколько лет на могиле у матери,
Сколько зим вместе не было нас…


БАБКА РИММА

            Батищевой Римме Макаровне

При любой погоде весела,
В доброте души неутомима,
В пятистенке на краю села
Скромно проживает бабка Римма.
Первым здесь теперь петух встает,
Будоража рань неторопливо.
А бывало все наоборот –
Первой поднималась бабка Римма.
Хлопотала в поле и в избе.
Вырастив детей, растила внуков
И, забыв до срока о себе,
Постигала лишь одну науку –
В жизни не быть в тягость никому.
Бог свидетель, так и получилось.
И жила, вдобавок ко всему,
С песнями, людей не сторонилась.
К ней приди с добром,
Наверняка
Пригласит за стол, богат ли, нищ ты.
Не везде такую дверь отыщешь,
Чтоб при ней не значилось замка.
О, душа – загадка всех времен
Не в тебе ли бытия основа,
Коль сухарь последний испокон
С ближним разделить была готова.
И пусть домик на краю села –
От людской судьбы не отделим он.
…При любой погоде весела –
Так живет на свете бабка Римма!


ОТКРОВЕНИЕ

А мне счастья – кот наплакал.
И в карманах – тишь да гладь…
Лишь за трепетной душою
Искры божьей благодать.
Лишь восторг да потрясенье,
Да печаль, как нож, остра, -
И стекает каплей крови
Слово с кончика пера…


* * *

Тот же лес и то же поле,
Тот же дня покой
Мерно льется на раздолье
Луга над рекой…
Те же травы…
Те же вздохи
Сосен и ракит…
Лишь острее у дороги
Грусть разлук сквозит…
Лишь сегодня вдвое старше
Я того себя,
Что бродил здесь,
Бесшабашно
Время торопя…


* * *

И холодно сердцу, и страшно.
И праздник на тризну похож.
И нынешний день как вчерашний –
В нем снова не проклята ложь.
И нынешний день неизбежно
Похожим на прежний встает –
В нем гению жалкий невежда
Свои указанья дает.


* * *

                Со страниц периодической печати
                к согражданам обращаются
                тяжелобольные дети с просьбой
                о посильной денежной помощи
                на их излечение

У маленькой Вики рак крови.
А Вике всего семь лет.
Судьбы приговор нещаден.
Надежды почти что нет.
Медленно в детском взоре
Гаснет сияние дня,–-
И на страничке газетной:
«Люди, спасите меня!»
Голос взывает к душам,
Жизнь бесконечно любя:
«Деньги нужны на леченье».
…Души! Спасите себя!
Случая не упустите –
Принять Иисуса в нужде,
Чтоб среди прочих вас Он
Узнал на Страшном суде.
А если даже не будет
Суда – разве в этом суть.
Мы все за одной чертою
Когда-то окончим путь.
«Деньги нужны на леченье…»
С надеждой указан счет.
Блажен, кто не глух сегодня.
Все остальное не в счет.
Все остальное тленно.
Грош остальному цена.
Нет, не услышанной Вика
Верю я, быть не должна.
Верю я: скорби внемля,
Люди на помощь придут,
Ибо иначе завтра
Пусть грянет тот Страшный суд!


* * *

Ишь, как принародно лоб свой крестишь,
На чужой крови взрастив брюшко!
Сказано: богатым в рай не влезешь,
Как верблюд в игольное ушко.
Разве в Бога веришь ты? Едва ли.
Ибо те, кто верили, они,
Что имели, людям отдавали.
Скромно проживая свои дни.
Ты же просто лицемер – и только.
Ну а если есть Всевышний все ж?
Грязен ты пред ним сейчас настолько,
Сколь твоя нечистоплотна ложь.
Только ты не веруешь, ты знаешь:
Взят из праха и вернешься в прах.
И затем знаменье сотворяешь,
Чтоб других оставить в дураках.
Вовсе ты не Совести угодник
И служить лишь дьяволу готов,
Рассчитав, что из рабов господних
Проще сделать и земных рабов.
Я прошу вас, меньше верьте, люди,
Тем, кто строит храмы, а у вас
Отнял все!.. Иной судьбы не будет,
Кроме той, что на земле сейчас.


* * *

Я снова кем-то по одежке встречен,
К чему привык и вовсе не смущен.
Живу я, внешне прост и не замечен
Среди других в особенном ни в чем.
Мне говорят – не так одет хожу я,
Мне говорят – не так обут хожу…
Что ж. Может быть. Одно в ответ скажу:
«Все ценное не на себе ношу я,
Но я в себе все ценное ношу».


ЦВЕТЫ В НОЧИ ЗВУЧАЛИ…

Цветы в ночи звучали,
Глуша колокола,
На кончике печали
Их музыка плыла.
Луна в реке блестела,
Светло взойдя вдали.
И тихо роза пела
Кому-то о любви.
И от влюбленных тайно
Напоминала мне,
Как сердцу день печальный
Явился не во сне,
Когда лежали розы
Вкруг матери в гробу,
Как огненные слезы,
Пронзившие судьбу.
…Цветы в ночи звучали,
К земной груди прильнув,
Небесными речами
Наполнив тишину.
И, вспыхнув в чутком сердце,
Уже в который раз
Там лилии про детство
Вели неспешный сказ.
О юности недавней
Шептали васильки.
И грустно так мерцали
Ромашки у реки
На месте встреч последних
И горестных разлук,
На месте тех бессмертных
Сплетений душ и рук…
И лепестки качались.
И ночь светло плыла.
…Цветы в ночи звучали,
Глуша колокола.


* * *

Нынче ты разделил пополам
И конфету, и торта кусочек.
Если б завтра вот так же судьбу
Разделил ты со мною, сыночек.
Но сегодня мне так хорошо,
Так теплом твоим сердце согрето,
Словно в жизни – за все мои беды! –
Наконец-то я счастье нашел.


* * *

У костра душа сидела,
Грелась не спеша.
И никто не знал, не ведал,
Чья это душа.
«Чья душа?» – шептался ветер,
Листья ворошил.
«Чья ты, чья?» – спросил негромко
Я у той души.
«Я твоя, – она сказала, –
Осень на дворе.
Что-то холодно мне стало
Нынче в сентябре.
Пред холодною зимою
Мне б набраться сил».
…Стаю птиц над лесом
К югу
Ветер уносил.


* * *

…Я войду в этот день,
Я войду в этот сад,
Где до срока сирень
Облетит невпопад.
По дорожкам пройдусь.
Не корите меня,
Коль над тенью склонюсь
Отшумевшего дня.
Все, что было вчера,
Не сберег этот сад.
Лишь былого костра
В сердце угли горят…


* * *

Над рекой не слыхать соловья
И кукушки давно не слыхать.
Точно так же вот юность моя
Пронеслась – и следов не видать…
Россыпь звезд над дорогой встает,
Да не манит, как впредь, за собой,
Словно не было вовсе ее,
Той поры безрассудно шальной…
Будто не было встреч у реки,
Потрясений сердечных и клятв.
…Ветры осени веют, горьки,
Тихо желтые листья летят…


* * *

Среди надежд, среди тревог,
Среди осеннего ненастья,
Средь бренных суетных дорог
На краткий миг дано нам счастье.

На краткий миг весна дана,
Когда душа полна цветенья,
И вечность в ней отражена,
Самим богам на удивленье…


* * *
           Николаю Степашову

Не в этом ли мудрость простая
И жизни бессмертная суть –
Чтоб, мир своим светом пронзая,
Любовь продолжала в нем путь;
Чтоб здесь, на земле, где издревле
И радость, и боль – пополам,
Как ангел, нужде вашей внемля,
Ваш ближний приблизился к вам –
Пред вами не запер он двери,
Но принял в любой нищете,
Сомненья и скорби умерил
И душу вознес на щите…
Нас тленные манят богатства,
Но сердцу иные важны, -
Любовь, бескорыстье и братство –
Вы избранным только даны.


* * *

Пускай дожди качались, плача,
Над невезучим надо мною,
Я знаю, все-таки удача
С моею ладила судьбою,
Коль в мире, где осенний ветер,
Рвал листья и звенела вьюга,
За миг удачи я не предал
Ни собственной души, ни друга.


* * *

Как в ночь, что мраком землю метит,
Я научился верить в то:
Есть Сатана на этом свете
И света нет на свете том.
К чему пустое утешенье:
Все это иль мечта, иль бред,
А въяве не было и нет
Среди распятых воскрешенья.


* * *

            Светлой памяти
            Куликова Леонида Никифоровича

Жизнь пустеет…
Уходят друзья и другие хорошие люди.
Ничего тут поделать нельзя.
Их уже в этом мире не будет.
И метель заметает их путь,
На ходу голося и рыдая,
И взывает душа: «Не забудь!»
Хоть и так не забыть их, я знаю.
Светит солнце, кружит воронье,
Ветер дали осенние студит,
Только что-то уходит мое
С жизнью их, и возврата не будет.
Потому так тоскует душа,
Наполняясь нездешней печалью
В час, когда тишиной оглуша,
Свет их медленно гаснет за далью…


* * *

Сады цвели так красиво,
Что за сияньем цветов,
Юный, нетерпеливый,
Я не провидел плодов.
И рвал я цветы.
Казалось,
Что будет прекрасней их?!
И тишью ветвей пустых
Потеря моя качалась.
О ней я узнаю позже –
Не ныне, не завтра – потом,
Когда постучит в окошко
Осень багряным перстом…
Когда разлетятся листья
По четырем ветрам,
И долгие лягут мысли
Подобно большим снегам.


* * *

Сестре Валентине

Вот и уткнулись в полдень годы…
Всего-то нажито, хоть плачь:
Одна душа на все расходы
Да целый ворох неудач.
Но тщетно грусть
Незваной птицей
В мое окно крылами бьет,
Пока в душе моей хранится
Твое тепло, как в сотах мед.
Но будут мчатся, словно ветер,
Надежд шальные поезда
До той поры, покуда светит
Судьбу хранящая звезда.


* * *

               Сестре Нине

В тридевятом чудном царстве,
Там, где лето не кончалось,
Тихо, будто бы случайно,
С нами детство распрощалось.
Лишь сквозь долгие метели
В занесенный снегом вечер
«На златом крыльце сидели…»
Донесется издалече.
«На златом крыльце сидели
Царь, царевич и другие…»
Закружатся карусели…
Встанут кони расписные…
Но ни летом, ни зимою –
Сообразно чьим канонам? –
На крыльцо то золотое
Возвратиться не дано нам.


* * *

По судьбе – не по вольной воле
Из родных уходил я мест.
Вслед шептал мне осенний ветер:
«Бог не выдаст – свинья не съест».
С нелюбимою целовался,
Мир сиял под луной окрест.
Ах, смешной…
Я почти что верил:
«Бог не выдаст – свинья не съест».
Но когда сквозь рассвет кромешный
Над голгофой вознесся крест,
Прозвучало фразой нездешней:
«Бог не выдаст – свинья не съест…»


ЗАГЛОХШИЙ КОЛОДЕЦ

Заглохший колодец свое отслужил.
Не год и не два он деревню поил.
И вот потускнел весь, заилилось дно,
И в мир он глядит, как пустое окно.
Внутри его звезды давно не блестят.
И влагу его родники не струят.
Тропинка к нему заросла. И вокруг
Бурьян очертил свой безжизненный круг…
И больше сельчане сюда не спешат,
Лишь сруба венцы,
Словно руки лежат
На тихой груди…


КРАСНЫЙ СВЕТ

Мы смеялись вчера,
А сегодня немножечко грустно:
Подойду к светофору,
И снова мне красный горит.
Этим светом опять
Я в толпе многочисленной узнан,
И мой путь на земле,
Как по дьявольской воле, закрыт.
Вот увидел тебя –
Ты явилась в судьбе как спасенье,
Но в решающий миг
Снова красный вонзился в глаза.
На дорогах моих от него не видать избавленья,
Он, наверно, еще
Над моей колыбелью свисал…
Закружится листва…
Вспыхнет вьюга седыми кострами…
И невестою юной
Встанет вишня опять у крыльца…
Только красный тот свет
Не сменен на зеленый с годами –
Он кровавым пятном
Неизбежно застыл у лица…


* * *

Мчатся дни, словно кони,
По орбитам своим.
Миг извечной погони.
Что сокрыто за ним?

То леском, то пригорком
(Близок путь иль далек?)
Мчит за счастьем вдогонку
Мой конек-горбунок.

Он все знает заране.
Он мудрее меня.
По означенной грани
Удилами звеня,

Все ж однажды споткнется
(Тщетен посвист кнута…).
Но судьба остается,
Коль взята высота.


Я ЗАГРУЩУ…

              Аверьянову Ивану Степановичу

Я загрущу – и снова захочу
Туда, где отзвенело мое детство.
Приду, и словно к главному наследству,
Там припаду к земле – и замолчу.
Замрут слова…
И будет лишь душа
Там говорить по праву и по долгу,
И будут дни назад бежать, бежать…
И будет сердце звать кого-то
долго-долго…


* * *

А время течет, утекает
Рекой, что не ведает брода;
Над гладью зеркальной взлетают
Там вовсе не птицы, а годы…

Кружат высоко, недоступно
В немеркнущих далях вчерашних,
И души выносят на суд нам –
Не чьи-нибудь души, а наши…


В ОСЕННЕМ САДУ

Несуетно листья кружат,
Что так зеленели вчера.
Осеннего сада душа
По-детски чиста и щедра…
Вглядись
И увидеть сумей:
То вечности листья летят…
И яблоки между ветвей,
Как будто созвездья, висят.


* * *

И снова брат погублен братом.
Цветы в огне кровавых рос.
В душе и в мире нету лада,
И Гамлет ставит свой вопрос.

Сияют свечи во спасенье
Над мнимой вечностью времен.
И принца датского доселе
Вопрос никем не разрешен.


ЗАКЛИНАНИЕ

Все сильней с теченьем дней,
Высшей мудрости внимая,
Берегите матерей,
Их любовью согревая.
Берегите отчий дом
(Как он тепл и милосерден!),
Ту березку под окном,
Что милее всех на свете.
И от них в любой дали
Дай-то Бог вам – не отречься!
Чтоб они всегда могли,
Сбереженные,
Беречь вас.


* * *

Прожит день –
Чья-то жизнь все заметней
Приближается к скорбной черте.
В кронах яблонь запутался ветер,
Блеск зари отразился в воде –
Мир все тот же!..
И только осталось
Там, за прожитой гранью судьбы,
Лишь мгновенье, лишь малая малость -
Чья-то жизнь…
С беспристрастьем судьи
Она встанет в конце пред душою…
Что сказать ей – найдутся ль слова?
Или ниц упадет голова,
Отягченная поздней мольбою?


* * *

Опять любимого искала
Шальная женщина в толпе,
Не замечая, как устала
Быть «странной» женщиной в судьбе.
А мир летел, манящ и светел,
То снег, то дождь в окно хлестал.
И тот, единственный на свете,
Опять ее одну искал.


* * *

Мальчик мчится на велосипеде,
Легкий ветерок за ним летит.
В озорных глазах и радость светит,
И восторг.
Но что там, впереди –
Счастье, горе – кто откроет тайну?
В этот мир зачем пришел он? С чем?
Вырастет, каким он в жизни станет?
Вслед смотрю и думаю над тем:
Пусть судьба, как скрипка, не
сфальшивит –
Будет в жизни множество дорог,
Только б родничок своей души он
В чистоте сегодняшней сберег.


ДОН КИХОТ

Дон Кихот, простодушный мальчик…
Что ты делаешь! Вот чудак.
Шар земной захотел, как мячик,
Повернуть душе своей в такт.
А земля по своей орбите
Мчит – нещаден хохот толпы.
Пусть все так,
Но я нынче видел
Как над тленом вознесся ты…


ЮНЫМ ПОЭТЕССАМ

От суеты стоят в сторонке,
Душой наивны и чисты,
В стихи влюбленные девчонки,
С щемящей жаждой
Красоты.
Не знаю я, в ком стих прорвется,
Как благодатная гроза,
И муза чьей души коснется,
Испепеляя до конца.
Но с этих пор они сумеют
Не так, как все, страдать, любить –
Чуть необычней, чуть сильнее
И чуть небесней, может быть.


* * *

Я открою настежь окна.
Ранней утренней порой
Отпущу из клетки птицу
В мир просторно-голубой.
Не успев поверить чуду,
Упорхнет она, спеша.
Но в свободе той
Свободу
Сыщешь ли, моя душа?..


* * *

Жизнь сложна и, как сфинкс, не разгадана.
Все, что грезилось сердцу, что снилось,
Все, что в юности было загадано,
Не сбылось и почти позабылось.
…И цветы отцвели, нераздарены
В теплых далях июльских ночей,
Лишь над снами и грезами давними
Несмышленый звенит соловей…
Лишь душа оглянется нечаянно
На свои голубые года…
И зажжется немного печальнее
В этот миг над окошком звезда.


ХАМ

Изысканно одет и с виду важен сам,
Но с окружающими лишь вступил в контакт он,
Вдруг оказалось: рядом просто хам,
В ком нет ни совести, ни такта.
Летела на дорожное кольцо
Листва, что щедро осень рассыпала.
И омерзительным вдруг сделалось лицо,
Где лика как и не бывало!


СТАРИК

Седой головою в раздумьях поник,
В заношенной ветхой одежке,
То песни, то вальсы играет старик
На старой, как сам он, гармошке.
Кто грошик подаст, а кто мимо пройдет,
В картуз ни копейки не бросит.
И плачет гармошка навзрыд – не поет,
У Бога участия просит…
Устало играет старик допоздна,
По рынкам бродя и вокзалам.
И отняты жизнь у него и страна,
Что кровью своей отстоял он…


УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЙ

Время за полночь. Сердце бессонно.
Мне не спится, мне снова не спится.
Безнадежность, как ветер студеный,
В мои окна и двери стучится…
Безнадежность – что хуже на свете?
Светит месяц и словно не светит…
В ночь пятном всеобъемлющим вписан
Безнадежности сгорбленный призрак…
Он подобен немому вопросу.
Он таит роковую угрозу.
Если только ему потакать,
Может он задушить, растоптать!
Вот он снова крадется за мною
И лукаво зовет за собою
В пустоту, в ту беззвездную ночь,
Где б никто не сумел мне помочь.
Но не верю ему я, не верю!
И пускай на дворе все темней,
Крепче окна закрою и двери –
Утро вечера мудреней!


* * *

Советуйте, но поучать не надо!
Я вас прошу, не стойте над душой!..
Пусть не был прогнан по кругам я ада,
И все ж не раз беда брела за мной.
В моих словах да не узрите гордость,
Заносчивость не усмотрите вы!
Взгляните проще: часом своим горьким
И я отмечен с ног до головы.


* * *

Душа, душа, кто даль твою изведал,
Хоть над тобой и протекли века,
Наполнена глубинным тайным светом,
Как сфинкс, ты не разгадана пока!
И, видимо, наделена бессмертьем
Ты неспроста в сознании людей,
Коль ни один мудрец на белом свете
Не в силах тайны разгадать твоей.


* * *

Гром на голые деревья,
Гулко скатится.
И припомнится поверье,
И помянется.
И припомнится поверье:
Не к хорошему
Гром на голые деревья
Пал непрошено.
Но пусть час недобрый минет,
Бед не сбудется,
Лишь влюбленным пусть отныне
Крепче любится!
Пусть хлебами колосится
Поле древнее
И в судьбу не воплотится
То поверие!
Гром на голые деревья
Ранний скатится,
А поверье лишь поверьем
Пусть останется.


* * *

Судьбе доверясь слепо,
Вы не стучите зря
В ту дверь, где тень Гобсека,
Как серая заря…
Там не найти спасенья.
Там проклята душа.
Лишь сумраки над тенью,
Как вороны кружат.


* * *

Любовь была на грани бреда:
Приблизясь, таяла вдали
Сияньем неземного света
И кровным таинством Земли.
Ворота рая открывала
И ада…
Но не в этом суть,
А в том, что душу создавала
В душе она –
Не кто-нибудь.


* * *

Стекает синь за окоем.
Над речкой, что светла до донца,
Пичуга тенькает свое,
Держа на хрупком клюве
Солнце…
Как души детские, чисты –
Случайным шагом не задень их! –
Глядят приречные цветы.
Акации качают тени.
И ты не сетуй зря о том, -
Мол, все обычно, где же чудо?
А чудо, вот оно, повсюду
В своем величии простом.
Не зря отзывчивой судьбой
Опять даны нам как награда,
И эта тропка над водой,
И теплота родного взгляда,
И этот в небе самолет,
Что не пугает ребятишек,
Но их мечту зовет в полет
До самых звезд, а может, выше.


* * *

Я жизнь примерял навырост,
Как будто рубашку сыну.
А нынче из дома вышел –
Листья роняют осины.
«Неужто полжизни – мимо?!» –
Вдруг все заглушил вопрос…
Долгое, долгое эхо
Горлом аллеи неслось…


* * *

В зыбком сияньи свечи
Таяли легкие тени.
Полные тайным смятеньем,
Струны рыдали в ночи…
Иву клонило ко сну…
В звук облекая молчанье,
Пальцы ловили струну,
Еле касаясь звучанья.
Гул реактивный глуша,
Скорбно, светло и нетленно
Плакала чья-то душа
Крошечным нервом
Вселенной.


* * *

В горьком горе не заплачу,
Словно что-то не пойму,
За удачей неудачу
Так же запросто приму.
В мир смотрю несуетливо,
Но не холодно, отнюдь.
Видно, время наступило, -
И понятней жизни суть.
И становятся дороже
Люди, травы, синь небес.
И душа, как в детстве, может
Быть такой, какая есть.


* * *

Я здесь наполовину здешний,
Наполовину здесь – чужой,
Я словно кем-то здесь отвержен
И принят жизнею иной…
Во мне гудят миры иные…
Как часть судьбы своей подчас
Вдруг ощущаю связь души я
С давно ушедшими от нас.


* * *

Давайте отныне простим
Друг друга, обиды не помня,
У края осеннего поля
Вослед журавлям погрустим.
Уверуем: жизнь коротка,
Где осень свой холст развернула.
И лишь не скудеет рука,
Что ближнему хлеб протянула.


* * *

Тишина…
И все же неспокойно:
Как вулканы в недрах зла таятся
Новые, неначатые войны,
Всякий миг готовые начаться.
Неужели так всегда и было:
Матери тревогой вечно жили,
И неотвратимо и постыло
Над землею вороны кружили?
Я замру невольно –
Неужели?..
Хоть в конце концов была расплата –
По лесам и по долинам тлели
Черепа надменных супостатов.


* * *

Я ошибался, я грешен, не спорю,
Но неужель ничего я не стою?
Разве я был и глупее, и хуже
Чьего-то, жизнью холеного, мужа?
Был ли я братом иль другом неверным,
Или отцом никудышным и скверным?
Нет, все не так!
Почему, непонятно,
Люди меня понимают превратно.
Как наказанье:
Средь белого дня,
Тень мою видя, не видят меня…


* * *

Диск луны, словно огненный мяч,
Выплывает вдали над полями.
О, плакучая ива, не плачь,
До земли наклоняясь ветвями.
Ты одна, да и я одинок.
Мы с тобой неспроста повстречались,
Среди этих полынных дорог
Две печали тайком повенчались…
Ах, как времени мало дано
Удивлять изумрудной листвою!
Краток праздник тепла.
Все равно
Жизнь – есть счастье!
Не плачь надо мною!


* * *

Вот и ко мне пришла, видать,
Пора несуетнее жить:
Все чаще хочется прощать,
Все реже хочется винить.
Как отбурлившая река,
Войдя в иные берега,
Жизнь потекла размеренно,
И только что-то навсегда,
Как в ночь упавшая звезда,
Во времени потеряно.


МЕЛОДИЯ

                 З. Н. Боевой

Над далью, чуть оснеженной,
Средь тихого села
Так трогательно, нежно
Мелодия плыла…
О том, как были юны
Вчера мы и милы,
Протяжно пели струны
Среди осенней мглы.
Стихал невольно ветер…
Лишь скрипки всхлип в тиши…
Каким-то тайным светом
Касался он души…


СЕЛЬСКАЯ НОЧЬ

Огоньки в селе потухли.
Блещет речка легким блеском.
Месяц свесился над лугом
Серебристою подвеской.
Как рассыпанное просо,
Что с полей вчера свозили,
Над селом уснувшим звезды
В глубине небес застыли.


* * *

…И упал серым камнем рассвет,
И душа, обезумев, застыла.
Лишь надежда летела вослед,
И рука уходящих крестила.
Сердце билось больней и больней,
Все надрывней минуты бежали…
Словно тут на войну провожали,
А не просто служить сыновей.


* * *

Глаза как небо, в коем солнце светит,
Бескрайность крыл, божественная стать…-
Во мне ли ты, иль вообще на свете
Из века в век так призрачна мечта?
В который раз ты гаснешь, ты уходишь,
И между звезд теряются пути…
Судьба моя, чего еще ты хочешь?
Что должен я во времени пройти?
До коих пор душе кругами ада
Блуждать и видеть мир как сквозь стекло,
И в спор вступать с погибельной неправдой,
И пробираться сквозь земное зло?


* * *

Подснежниковой синью осиянна,
Округа в танце солнечном кружит…
В лесу сегодня каждая поляна,
Как голубое озеро, лежит.
Любимая,
Смотри, для нас с тобою
Как будто небо стелется у ног,
А без тебя такою голубою
Весну увидеть разве бы я смог?!


* * *

Вьюга белою россыпью била.
В окнах долго не гасли огни.
Ты со мною по счастье ходила
В эти зимние жаркие дни…

Нам весна теплым жемчугом вскоре
Всех черемух плеснула в глаза.
Но со мной не пошла ты по горе –
Откатилась, как в поле гроза.


* * *

В ночной реке луна дробится…
Протяжен вздох прибрежных рощ…
Как все знакомо! Будто длится
Свиданья памятного ночь.
Все те же звезды над водою…
Все так же вишня расцвела…
И только нет тебя со мною,
И только молодость прошла…


* * *

Соловьи поют по перелескам.
Вся земля в неистовом цвету.
Женихи спешат к своим невестам,
Только я к тебе уж не приду.
Только наше счастье заплутало,
Нас с тобою так и не нашло –
То ли соловья не услыхало,
То ли, шутки ради, обошло.


ВЕСЕННЕЕ

Разогретые мартом, вспотели дороги,
С каждым днем все звончей и упорней капель.
Погаси в своем сердце шальные тревоги,
В безмятежность судьбы словно в детстве поверь!
Скоро птицы в родные края возвратятся,
Вспыхнет синий подснежник у старой сосны, -
Лишь коварству и злу с январем не расстаться
Посредине тепла, посредине весны.


* * *

Вьюга плакала сотнями скрипок…
Но навстречу весне, чуть дыша,
Вся в лохмотьях надежд и ошибок
Поднялась из потемок душа.
Отряхнула оковы сомнений.
Окропилась зарей молодой.
И зажглась первоцветом весенним.
И к звезде прикоснулась мечтой…


* * *

Еще поля белы, и по ночам морозы,
Но встанет солнце, крыши золотя,
И капли с крыш, как радостные слезы
Весны, что возвратилась к нам.
Хотя
Она еще как малое дитя –
Слаба и неустойчива. И все же
Зима сопротивляться ей не может:
Старухой дряхлой, скучной и усталой,
С тоскою обреченности в очах
Бредет долой – свое отлютовала! –
С последним снегопадом на плечах…


* * *

Последние метели,
Как лихо ни кружились,
Последними снегами
На крыши опустились.
Лебяжьей белой стаей
На луг устало сели…
И засверкали искры
Проснувшейся капели.
И день широк и ясен,
И нет ему предела!..
Весна –
И как-то разом
Земля помолодела.


* * *

Опять черемуха цветет
И соловей поет над лугом,
И жизнь как шла, так и идет
Божественным извечным кругом.
И зеленеет ширь полей,
И улыбается ребенок,
И свет зари, лучист и звонок,
Повис на кронах тополей.
Речушка в трепетном огне,
Над берегами ветер светел.
Природа-мать! Твое бессмертье
Опять во всем открылось мне!


* * *

Машет белой перчаткой черемуха,
Откровением юным полна.
Соловьиною трелью растрогана
Над Осколом-рекой тишина.
Воздух в запахах майских качается,
Как живая, лучится река.
И надежда в душе не кончается
До тех пор, жив на свете пока.


* * *

Веет влагой. Пасмурно.
Но ничуть не грустно.
Первый дождь весенний – тихий, обложной.
Молодо и радостно с неба капли льются,
И горит подснежник каплей голубой
И апрель веселый, как кудрявый мальчик.
День и ночь играет в зарослях ракит
На лугу раскрылся желтый одуванчик,
Аромат весенний в воздухе разлит.
Снова наступило время обновленья.
На душе ни тени зимних холодов.
Скоро грянут рощи соловьиным пеньем,
Ярко озарятся луг и лес, и дол.


* * *

Обновляется мир, зеленеет.
Над рекою поют соловьи.
Ароматом черемухи веют
Перелески и губы твои.
Блики солнца на листьях играют.
Так волшебно вокруг и светло.
И земля полной грудью вдыхает
Благодатного мая тепло.
В каждом шорохе скрыта загадка…
В каждом трепете тайну ловлю…
И звучит по-особому сладко
Нынче нежное слово «люблю».


* * *

Как судьба ни своенравна, все же
На дворе вовсю опять весна:
Пенье птиц и чудо дней погожих,
И до горизонта даль ясна,
Теплый воздух вьется над землею,
Первых листьев робкий взгляд в окно.
Кажется, желание любое
Загадай – и сбудется оно.
Так не так, авось переживется
Все, что болью было до поры.
Видишь, ловко как под жарким солнцем
Ткутся изумрудные ковры.
Первые цветы милы, как дети.
И я верить так теплу готов,
Будто бы и не было на свете
Ни зимы, ни лютых холодов.


* * *

Вы внимали соловью?
А сумели ль обнаружить,
Как он трель ведет свою.
Душу вывернув наружу?
Как он весь преображен.
И хоть режь его на части –
Так бывает отрешен
В этот миг высокой страсти…
О, любовь, и я раним
Был не раз тобой, не скрою.
Потому стою пред ним
С обнаженной головою.


РУСЬ МОЯ

           Валерию Макаренко

Русь моя!
Изможденная в борьбе.
Боль твоя
Болью и в моей судьбе.
Сколько бед
По твоей прошло земле.
Скорбный след
На твоем застыл челе.
Вдосталь их
Было, недругов твоих,
Из чужих,
Ну а паче – из своих…
Звон мечей
Над твоею головой.
Грех ли чей
Окупается тобой?
Бог иль бес,
Тьма иль солнце впереди?
Тяжкий крест
У Микулы на груди…
И стою,
Низко голову склоня.
Неужель
Это родина моя?!


* * *

Сквозь вечер ивы шелестят листвой
Над гладью речки тихой и зеркальной,
Как будто бы беседуют со мной
Из дальних лет и из поры недальней.
И шепот ив, и трели соловья
Я б слушал здесь и слушал бы, и слушал.
Как это все мою волнуем душу.
И неспроста: здесь родина моя!


* * *

Лишь уйду за родимый порог,
Сердцу вновь с тайным трепетом сниться:
Скрип заветной калитки – как вздох,
Над вечерним окошком –
синица;
Речка Убля неспешно бежит,
Камышовую сказку листает…
…Отними этот край у души –
И души уже больше не станет.


* * *

Хуторок в бездонной сини,
Стон кукушки в тишине.
Заповедная Россия
Кротко смотрит в душу мне.
Миг восторга и печали! –
Растворен в тебе, стою…
И молюсь за эти дали –
Не за душу за свою.


* * *

Родимый дом, тебя давно уж нет.
В пустой ночи лишь ветер плачет глухо,
Лишь три звезды пригрезятся за вьюгой,
Как три окошка, где не гаснет свет.
Калитка прямо в поле и крыльцо,
Вечерний сад, где птицы суетятся,
В печи огонь и мамино лицо
В который раз пусть нынче мне приснятся.
В который раз пускай приснится мне
Отец с его улыбчивой душою
И старый самовар, и на стене
Стук ходиков над светлой тишиною.
Былые дни… За далью трудных дней
Их мое сердце бережет все строже,
И отчий дом с годами все дороже
И все священней в памяти моей.


* * *

           «Мы – дети страшных лет России».
                 А. Блок

Какие времена нас посетили,
Какие роковые времена!
Мы тоже дети страшных лет России,
Познавшие безвременье сполна.
И в наших душах отразился ужас
Неотвратимых безнадежных лет,
И что-то есть такое в наших душах,
Чему пока еще названья нет.
Внимательней вглядитесь в наши лица.
В них страх сквозит, усталость и тоска,
В них жизни свет все приглушенней длится,
Как бы сочась уже издалека…



* * *

               П. П. Синицину

Что сильней здесь – радость иль страданье?
Я не знаю. Только вновь пойму:
Родину, как мать, на поруганье
Не отдам вовеки никому!
Даже если, словно прокаженной,
Сброд ублюдков ей плевал вослед,
Шел я с ней, с безвинно осужденной,
Сквозь разломы судеб, дней и лет.
И хулить ее не стану, если
Не поймет она меня порой –
В честь ее из сердца выну песню,
Посвящая душу ей одной!


* * *

Добрый вечер, родная земля!
Снова тишь и покой над полями.
В речку Ублю глядят тополя,
Те, что помню еще топольками.
Лишь тропинка совсем заросла,
Где под звездами с милой бродили,
И душа отыскать не смогла
Тех следов – их здесь годы размыли.
…Рдел зари предзакатный накал,
И за рощей то ль гуси кричали,
То ли кто-то меня окликал
Из той давней любви и печали…


ПОЛЕ МОЕ ОТЧЕЕ

Поле мое отчее
С ивой на краю,
Пору босоногую
Помнишь ли мою?
Что ж так сердце замерло?!
Ширь по сторонам.
Льнет котенком ласковым
Ветерок к ногам.
И улыбка матери
В памяти встает.
Меж колосьев тропкою
Вновь отец идет…
Даль непозабытая!
Свет высокий твой
Все неугасимее
Светит надо мной.


* * *

Вот она, земля моя родная,
Деревенька в несколько дворов.
Вновь щемяще сердце замирает
Среди этих пашен и холмов.
В речку Ублю опущу ладони
(Берег детства, мой тебе поклон!),
И блеснет оконцем отчий домик
Мне из незапамятных времен.
Всплеск колосьев и простор дороги
Выплывут из прожитого дня
И средь них мальчишка босоногий,
Весь точь-в-точь похожий на меня.


РОССИЯ

Да разве над моей одной судьбой
Звездою ты волшебною всходила,
И широтой своей, и красотой
И вдохновляла сердце, и пленила.
Но, отрешась от бренной суеты,
С теченьем лет все горестней и чаще,
Отчизна, я встречал твои черты
Во взоре Богородицы скорбящей.
Среди твоих бесчисленных берез
И праздников, и тризн твоих, Россия,
Так много было и молитв, и слез,
Что сам Господь их сосчитать не в силах.
Один ли я здесь перемены ждал,
Молил Творца в неистовой надежде,
Но путь из ада в пущий ад лежал,
И был твой пахарь голоден, как прежде.
Я те мгновенья помню как сейчас
(С годами все больнее те мгновенья)
В бездонной грусти материнских глаз.
И веру в «завтра», и разуверенье.
Усталость бесконечную отца
В исканьях уз, завещанных Всевышним,
И ожиданье тихого конца
В бессмысленной и беспросветной жизни.
Земля моя! Рабам твоим внемли,
Не ведавшим в распятых воскрешенья,
Насущный хлеб дай днесь нам, ниспошли
Прощенье – за какие прегрешенья?!
Тебя одну люблю я все равно,
Навеки причастясь твоим церквушкам,
Рябине, что глядит в мое окно,
И городам твоим, и деревушкам,
Бесправному народу твоему.
И – в трудной жизни что бы ни
случалось –
Высокому таланту и уму,
Которыми не раз ты отличалась.
Священны для меня твои леса,
Твоих лугов раздольное цветенье,
Над серебристой заводью овса
Багряных зорь высокое свеченье.
Под ними мое детство до поры
Играло в «салки» и с холмов каталось,
И жгло осенним вечером костры,
И юность с первой радостью встречалась.
Где для души милей найду места?!
Но для чего, в тоске ломая руки,
Я здесь узрел распятого Христа,
Бестрепетно поруганного в муке?!


* * *

Все на свете изведай края,
Только в мире маняще безбрежном
Вдруг захочет душа неизбежно
Возвратиться на круги своя.
И покажется все пустяком…
И откроется жизни дороже,
Каждой пядью знакомый до дрожи,
Низкий берег с седым лозняком.
Твое детство на том берегу
Позовет тебя в давнее лето,
Где тепла не измерить и света,
И ромашек не счесть на лугу.
А земля будет доброй, как мать,
Молоком будет пахнуть и хлебом.
И за то, что так долго здесь не был,
Чем ты сможешь себя оправдать!?…


РОДИНА

              «Люблю дымок спаленной жнивы…»
                                М. Ю. Лермонтов

Люблю веселое теченье
Весенних вод по склонам гор,
Когда невольно на мгновенье
Вступаешь с ними в разговор.
Люблю, когда пернатых стая
Разбудит сон глухих лесов,
Когда речушка озорная
Вьюном бежит вдоль берегов.
Люблю, грустя или мечтая,
Вдоль сонной заводи бродить,
И мне тебя, земля святая,
Ничто не может заменить.


* * *

Что делать? И кто виноват?
И тщетны ответов усилья.
И только как шрамы лежат
Раздоры на сердце России.
И только взывает душа:
«Творец, сотвори нам спасенье –
Пошли нашим душам прозренье,
Слепую гордыню круша».


КАК ВЗРЫВ

На мирный город мой ложился вечер.
Ничто в душе покоя не смущало.
И мир казался праведен и вечен,
Где так светло звезда с небес сияла.
И вдруг за гранью этого покоя
В программе новостей,
С телеэкрана,
Сегодня,
Искалеченный войною,
Лет десяти, примерно, мальчик глянул.
Лишь две культи, где были две ручонки.
Он скорбью глаз казался много старше.
И был как взрыв глухой вопрос мальчонки,
Летящий в мир: «Как жить я буду дальше?».


* * *

Поклон тебе земной,
Родимая земля!
Поэзией живой
Во мне твои поля.
Я в степь войду, как в зал.
Повеет древним ширь.
Не здесь ли славу знал
Микула-богатырь?
Солдат и хлебороб,
Он на земле моей
Живет и ныне, чтоб
Надежней было ей.
Но счастья не таю:
Где ветры так легки,
В труде, а не в бою
Вас видеть, земляки.
Где в поздний час, когда
Работы смолкнет гул,
Лишь тихая звезда
Несет свой караул.


* * *

Как все-таки упала
В цене сегодня честь:
Героев явно мало,
А сволочья – не счесть.
Предатели и воры,
Ублюдки всех мастей
Изгадили просторы
Святой Руси моей.


* * *

И как бы нас ни убеждала
Лишь власти алчущая Власть, -
В России русского не стало,
Сбылась мечта врагов, сбылась.
Но пред тобою на колени,
Как перед Богом, встану я,
Любовь и гордость поколений,
Россия – Родина моя.
Лишь за тебя одну молюсь я.
И пусть я буду нищ и наг,
Вандалам все ж не поклонюсь я,
Даже поверженный во прах.


* * *

И радость я познал, и боль души до края…
Но более всего запомнится в судьбе:
Всеобщая беда, как туча грозовая:
Шагни вперед, назад – нет выхода нигде.
За чередой надежд нахлынули сомненья.
Сегодня все не так в отеческом дому:
Не мор и не пожар – лишь светопреставленье,
Лишь череда времен ни сердцу, ни уму…


* * *

О, как бы ни жила моя Россия,
Как мать мне осуждать ее грешно.
Не спорю, были годы роковые,
Промчавшиеся жутко и темно.
Пускай немало ложных гимнов спето
Ее судьбе –
Но разве в этом суть?
В конце концов, благотворящим светом
Отмечен был народа трудный путь.
И этот путь, где голод, холод, пули…
(Мне страшно, лишь задумаюсь о том),
Не кто-нибудь, а те перечеркнули,
Кто вскормлен был скупым людским пайком.


* * *

I

…И на поверке жуть и хаос.
И беззаконие в законе.
От собственных – не пришлых хамов
(О времена!) Россия стонет.
И колокольный звон повсюду
(Колокола поют иль плачут?)
И мрачным вороном
Иуда
У храма божьего маячит.

II

Блеск свечей…
Но среди них согреться
Я душой растерянной не тщусь.
Никогда такого фарисейства
Ты еще не испытала, Русь.
Сколько безнадежности и боли
Я в тебе встречаю, мой народ,
Время демократии и воли…
И как прежде – нищий у ворот…


* * *

Слобода Стрелецкая,
Слобода Ямская,
Слобода Казацкая,
Слобода Ламская.
Слобода-слободушка,
В каждой слободе
Соловей-соловушка
Звонок как нигде.
От цветущих яблонь там
Льется сладкий свет.
Ах, как счастлив я был там
В звоне майских лет!
Там ручьев журчание
Мне напомнит вновь
Первое свидание,
Первую любовь.
Слобода Стрелецкая,
Слобода Ямская,
Слобода Казацкая,
Слобода Ламская.
Слобода-слободушка,
В каждой слободе
По моей печалинке,
По моей мечте.


* * *

Погоста тишь. Оврагами изрыта
Грудь склона, как морщинами щека,
И лес, как странник, временем забытый,
Стоит, взвалив на плечи облака…
В речушке Убле тихо отразилась
Курчавость ив и стройность тополей.
О, родина! Ты мне опять открылась
Такой щемящей светлостью своей.
Здесь дух отца над бороздой витает…
От всех скорбей своим теплом храня,
Ребенка женский голос окликает,
А чудится, что мать зовет меня.
Так памятно горит заря в полнеба
Над безмятежным маленьким селом,
И, словно в детстве, пахнет вечер хлебом,
Картофельной ботвой и молоком.


* * *

Ржи косматая прядь золотая,
Осокори над Ублей-рекой, -
О, любовь, бесконечно живая,
Я живу неизменно тобой!
Будет радость,
И будет тревога,
Только мне никогда не забыть
Отчий край под луной
И дорогу
Через поле весеннее –
В жизнь…


БЛУДНЫЕ СЫНЫ

О, Русская земля, ты за холмом!..
И, заново тебя приобретая,
Мы все ли завтра возвратим в наш дом,
Что нынче, обезумевши, теряем.
Пируем не во время ли чумы,
Коль в празднике так явен голос тризны,
Безнравственные блудные сыны
Великой и поруганной Отчизны.
Мы свой позор в конце концов поймем.
И словно после тяжкого похмелья,
Раскаяться к Отечеству придем,
Но для себя отыщем ли прощенье?


* * *

У чужого костра я могу обсушиться,
Час, другой скоротать
Или тело согреть,
Но чужое тепло для души не годится –
Там согреться душой мне вовек не суметь.
Из чужих родников мне вовек не напиться,
Сколько б я их ни встретил на дальнем пути.
В них живая вода для кого-то таится,
Только мне ее там никогда не найти.
Не найти мне тропинок заветного детства
В тех лугах, что чужими ветрами звенят.
У чужого огня мне вовек не согреться –
Он, как зимнее солнце, не греет меня.


В КОТОРЫЙ РАЗ

Россия!
Все опять как в страшном сне.
И веры нет, есть поношенье веры.
И служат не Христу, а Сатане,
Лампады зажигая, лицемеры.
Родная!
Не звони в колокола
Так празднично – теперь скорее тризна.
В который раз поломаны крыла,
И прерван твой полет, моя Отчизна…


* * *

Россия! Где же свет?…
Изнемогая,
Бредешь сквозь мрак,
И твой пророк распят…
И ложь одну сменила ложь другая,
Но только изощреннее в сто крат.
Как будто бы на шабаш дьявол вышел:
Красны слова, дела – наоборот.
И твой народ в который раз унижен,
В который раз обманут твой народ.
И нет конца лихому беспределу,
В котором правят хамство и разврат.
Не устрашась души осатанелой,
Вновь брата обворовывает брат.
Отчизна, сколько ж боли и страданья
Тебе отмерил твой бесстрастный рок?!
…Все то же вновь на Бога упованье
И те же слезы. Только где он – Бог?


РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ

               Н. Р.

Много испытала ты на свете
Всяких злых уловок над собой,
Но остался нерушим и светел,
Словно лик святого, образ твой.
Только светит солнышком весенним
Чистая и нежная душа.
Вся ты как Христово Воскресенье –
Песенна, лучиста, хороша!
Средь потерь извечных и страданий,
Чтобы ни случилось,
Вновь и вновь
Вся ты – исполнение желаний,
Вера и надежда, и любовь.
Жизнь светла тобою неизменно,
Ты – ее тепло и благодать.
Так пребудь же ты благословенна,
Женщина – жена, сестра и мать!


* * *

Холмик свежевырытой земли.
Догорает солнце над погостом.
Люди не спеша домой пошли.
Вот и все… Так буднично и просто.
«Вот и все», - уже в который раз
Повторяет сердце мне упрямо.
Неужель на белом свете, мама,
Нет тебя нигде-нигде сейчас…


* * *

Огороды в черте придорожной,
Как зеленые шали, лежат.
Мамин голос мне чудится,
Может,
Где-то здесь ее нынче душа,
Что за скорбную грань не шагнула,
Но осталась навеки живой –
Хрупкой веточкой к солнцу прильнула
В этой сельской тиши голубой.
Хлынет в сердце щемящая нежность.
Грустный холмик…цветы положу.
…Я сюда возвращаюсь все реже
И как будто чужой ухожу.


* * *

              С. К.

Опять, заботы оставляя –
Не перед страхом быть в аду
И не выискивая рая, -
В церквушку ближнюю войду.
Хоть не молюсь, но не унижу
Там суетой души моей.
Вновь в богоматери увижу
Я образ многих матерей.
И пред высокими очами
Свечу поставлю неспроста –
Бессмертен мир, пока венчает
Его святая доброта.


МАТЕРИ

Шумит метель, сплетая песню зимнюю,
Своим крылом в окошко бьет упрямо.
Давно уже, давно я стал мужчиною,
А для тебя я все ребенок, мама.
Ты о себе не думаешь ничуть.
Когда мне трудно или я болею,
Я слышу, как всю ночь не можешь ты заснуть,
Я знаю, что тебе в сто раз тогда больнее.
Чем заплатить за нежность рук твоих?
Как замолить ошибки дней минувших?
Бесценная моя, святая из святых,
Отдавшая мне без остатка душу!


* * *

Край незабытый.
Затоскую,
От дел привычных отклонюсь,
К погосту сельскому приду я –
Там без притворства поклонюсь.
Покой священный не нарушу,
Что прах родимый приютил.
…Где исповедаю так душу,
Как здесь, у этих двух могил?!


* * *

Горницу вижу с иконой в углу,
Матери вижу лицо дорогое…
Вновь без волненья читать не могу
В памяти тихой строку за строкою…
Там мое детство. Там небо синей,
Ярче цветы на земле расцветают.
Годы проходят, но только сильней
Сердце святую любовь ощущает.
Эта любовь не подвластна годам,
Тленью она, как душа, не подвластна.
…Помню я, мама, как солнце погасло –
Вечность к твоим прикоснулась устам.


* * *

Вот и мной пережито немало,
Но порой, когда грусть, словно ночь,
Как тебя не хватает мне, мама,
Как могла бы ты сердцу помочь.
Тайной горечью светится праздник, -
С Женским днем, что приходит опять,
Я тебя не поздравил ни разу,
А теперь опоздал поздравлять.
На земле неуютно и пусто,
Где твои оборвались пути.
Только ветер над холмиком грустным
За меня повторяет: «Прости…»


* * *

Я помню матери руки,
Что пахли,
Как поле,
Хлебом,
Бессонные от заботы,
И нежные от любви,
В себе вмещавшие счастье
Всегда,
Особенно в детстве,
Все радости так волшебно
Они подарить могли.
Желаннее всех желаний
Так запросто быть умели,
Как только бывают весны
Иль солнца утренний свет.
Верней этих рук не знал я.
Добрей этих рук не знал я.
Родней этих рук не знал я.
И не узнаю вовек.


Я СНОВА ВСПОМНИЛ О ТЕБЕ

В моей не столь простой судьбе,
Чей нрав, подчас, неистов,
Я снова вспомнил о тебе –
Святой и всепречистой.
Я снова вспомнил этот день
В разлуке бесконечной,
Когда легка, тиха как тень,
Ты уходила в вечность…
Ах, мама, свет небесный мой,
Прости меня, родная,
За то, что был упрям порой,
Тебя не понимая.
И не всегда тебе внимал.
Едва сойдя с порога,
Казалось мне, я взрослым стал
И жизнь познал до срока.
А жизнь была не детским сном –
Куда сложней и круче!
Все это я пойму потом,
С потерей неминучей.
Все это я пойму потом,
Сполна начав дорогу,
Когда небесный грянет гром
Не с краю и не сбоку,
А прямо в сердце упадет
И разорвет сосуды…
И в первый раз душа замрет,
И не поверит в чудо.
И в первый раз узнаю я,
Что жизнь – она такая:
Не только мед через края,
Но и полынь – без края…
Мне б на коленях пред тобой
Стоять – так ближе к Богу…
Ах, мама – свет небесный мой,
Я нынче понял много!
Мне б твои руки целовать,
Что средь ветров несметных,
Меня тянулись заслонять
Из сил своих последних.
Сто верст готов я проползти,
Молясь во всю дорогу –
Да все заказаны пути
К родимому порогу.
Да не расцвесть лугам зимой –
Там лишь снега без края…
Ах, мама – свет небесный мой,
Прости меня, родная!..


* * *

Со мной делили светлые минуты
Немало женщин, а судьбу – одна.
Чтоб ни случалось в жизни, беззаветно
Со мной мой Крест всегда несла она.
Я грешен был пред ней и перед Богом.
Но сквозь потерь заклятое кольцо,
Как тихий свет над долгою дорогой,
Вдруг узнавал родимое лицо.
Сквозь ад и рай меня вели две силы,
И быть иным я в жизни не умел.
…Я знаю, мама, ты мне все простила,
Что сам себе простить я не посмел.


* * *

Вечер опускается над садом.
В предзакатном золоте лучей
Вишни тень простерлась за ограду,
Становясь все гуще и длинней.
И кукушки голос над рекою
Реже…реже…и совсем затих.
И во всем незыблемость покоя,
Нежной грусти беспредельный миг…


* * *

Вызрели над полем
Звезды в вышине.
Ивы стелют тени
В чуткой тишине.
И лежит на блюдце
Заводи речной
Долькой апельсина
Месяц золотой.


НОЧНАЯ ГРОЗА

Ветер замедлил шаг.
Время, казалось, сжалось.
Словно большая душа
Где-то рождалась.
Грянул оркестр грозы!
Хлынула влаги свежесть.
В землю копье вонзил
Сам Громовержец.
Молний слепящий шквал
В душу входил благодатью,
Лишь на холме – как распятье! –
Тополь из тьмы выплывал.



* * *

Над степью ночь нависла темной глыбой.
На небе звезд не видно, лишь луна
Плывет сквозь облака бесхвостой рыбой,
Космического таинства полна.
Бессонный ветер тополя качает.
И словно кто-то бродит в камышах –
Они шуршат, шуршат, не умолкают,
Лишь все тревожней, трепетней шуршат…
Но знает сердце, что рассвет наступит,
Низвергнет мглу сияние зари,
И снова ночь дорогу дню уступит,
И каждый стебель солнце озарит.


ЗАСУХА

Полнясь жаром, мечется
В пекле дней земля,
И с утра до вечера
Просят пить поля…
Но не видно Бога там –
Адом исходя,
Дышит пастью огненной
Небо без дождя.
Ни единой лужицы,
Только все сильней,
Словно демон, кружиться
В поле суховей.


* * *

Льнет к покосам холодное лето,
Монотонно дождями шурша.
И земля, как душа, не согрета,
Позабытая Богом душа.
Зябко жмутся друг к другу колосья,
Потемнела в речушке вода,
Словно осень – незваная гостья –
Забрела ненароком сюда.
Но пусть тучи свинцово нависли,
Вереницей усталой бредут –
Яркой зеленью светятся листья
И цветы по-июльски цветут.
Значит, быть еще жаркому лету,
И громам в теплых далях греметь,
И что было в судьбе недопето
Предстоит еще сердцу допеть.


* * *

Улеглась, утомилась пурга,
Опушив у реки берега.
Светит ива насквозь белизной,
Как невеста под легкой фатой.
Тихо как! Будто вправду все спит.
Только снег под ногами скрипит
До повис в промороженной сини
Тонкий месяц, как ломтик от дыни.
С тихой скорбью родимых могил,
С ветром в поле под звездным молчаньем,
Край родной, как ты дорог и мил
С первых встреч до последних прощаний!..


* * *

Вот и кукушка свое отрыдала…
Выкошен луг, будто кем-то побрит.
Дней золотых еще будет немало,
Но уже сердце грустит.
Полдень июльскою негою дышит.
Кто-то кому-то кричит: «Не забудь!..»
Лето в разгаре, но осень все ближе.
Жизни короче все путь…


ПОСЛЕ ГРОЗЫ

За поля откатилась гроза.
Ветер в молниях тучу унес.
И цветы, как живые глаза,
В перламутровых капельках слез.


* * *

                Владимиру Петрову

В предзакатном несуетном свете
В этой милой родимой глуши
Посидим, потолкуем о лете
И чуть-чуть о бессмертье души…
О заре, что купается в речке,
О нетленном мгновенье цветка.
Бесконечной дорогой сквозь вечность,
Словно думы, плывут облака.
И, что выпало в жизни приемля,
Нам ли горько роптать над судьбой,
Коль умеем любить эту землю
До последней травинки с тобой.


* * *

Уходит лето тихо и светло.
И августа последнее дыханье,
Тебе и мне как будто на прощанье,
Костры рябин за окнами зажгло,
Где паутинки тоненькая нить,
Переливаясь легким перламутром,
По-своему несуетно и мудро
Спешит нас с сентябрем соединить.


ПОЛЕ
               Светлой памяти
               Рощупкина Трофима Ивановича

Просторно, ровно поле дышит.
А я стою пред ним и вновь
Как будто чью-то душу слышу,
Что с детства говорит со мной.
И отступают прочь печали,
Свободно и легко в груди,
Как будто жизнь еще вначале,
Как будто вечность впереди!


ТОПОЛИНЫЙ ПУХ

Тополиный пух,
Словно белый сон.
Закружился вдруг
С четырех сторон.
Не любовь мою ль
Тишью белых крыл
От тебя одной
Нынче он укрыл?
Как за вьюгой той
Мне тропу найти,
Что могла б в одну
Две судьбы свести?
…Только наш тот пух
Словно белый сон.
Облетел давно
С четырех сторон.


ОЗЕРА
                    Н. Богданович

Спокойны и светлы до безупречности,
Людьми еще не тронуты в глуши,
Глаза озер глядят глазами вечности,
Качая, как ресницы, камыши.
Озера, а точнее лишь озеринки,
Как чудо сохранившиеся здесь.
Ведь глушь –
Всего-то сорок верст от города,
А вовсе не какая-то бог весть…


КАЛИТКА

Калитка вздыхала над тишью села…
У этой калитки его ты ждала.
И месяц лишь видел, свидетелем был,
Как я не однажды сюда приходил.
Тайком приходил и тайком уходил –
Ведь знал, что другой здесь желанен и мил.
И звезды блестели, и пел соловей.
Однажды навек от калитки твоей
Ушел я… Ты даже не знаешь о том,
Что в снах моих часто мы были вдвоем.
А тот, кто для счастья был выбран тобой,
Не стал ни любовью твоей, ни судьбой.
…Калитка закрыта, сирень отцвела…
Какой же ты юной когда-то была!


* * *

…Звезды падали в синий простор.
И всю ночь ты мне снилась опять.
Я объятья тебе распростер,
Да не смог я чужую обнять,
Да не смел я тебе подарить
Ни ромашек опять и ни роз.
Только лик твой из глуби зари
Все сиял мне над тишью берез…


* * *

Плыли в вечность дни и ночи,
И, как свет в ночи, возник
Среди долгих одиночеств
Краткий праздник – встречи миг.
Он казался нам судьбою,
Но расстались мы с тобой –
Я, не понятый тобою,
Ты, не понятая мной.


* * *

Все,
Кем был я любим, с кем бывал,
Уходили, как сон, в забытье.
Я тебе лишь одной повторял:
«Да святиться имя твое!»
Где ты? Бог тебя ныне храни!
Желтый лист на пороге моем…
Долгой боли измерены дни –
Стало имя обычным твое…


* * *

Я молился Богу и тебе,
Но тебе куда сильней, чем Богу,
Доверяя Дьяволу, в судьбе
К вечному указывать дорогу.
Только не вела в Эдемский сад
Та дорога, -
Но внезапной бездной
Посредине синевы небесной
Обрывалась –
И бросала в ад…


* * *

Над рекою наклонилась
Девица-краса,
Золотая отразилась
В глуби вод коса.
Губ ее коснувшись еле
И ее бровей,
Опустился на колени
Ветер перед ней…
Облака пред нею плыли,
Словно белый сад.
Чудный лик ее хранили
В водах небеса.
Здесь недолго задержалась –
В зеркале живом
На себя налюбовалась
И пошла потом
Вдоль по берегу, по краю…
Мир сводя с ума…
То была не кто иная,
Как ЛЮБОВЬ сама.


* * *

                      С. Г.

Вслед ей многие вздыхают –
Так стройна и лик так ясен.
Эта женщина, я знаю,
Всех милей и всех прекрасней.
Только мне она подвластна.
На рассвете, на закате,
Если б знали вы, как страстны
Этой женщины объятья.
Не за это ли поэтов
Раньше срока убивали,
Что они на свете этом
Самых лучших целовали;
Самых лучших уводили
В соловьиные владенья
И любимым находили
Там бессмертные сравненья.
Эта женщина, я знаю,
Всех прекрасней, всех милее.
Тем и горд порой бываю,
Тем и счастлив на земле я.


* * *

Угольки от нашего костра
Живы так, что кажется, дымятся,
Словно здесь стояли мы вчера,
Словно нынче встречи повторятся.
Словно нынче в сотнях звезд река
Вновь куда-то будет плыть за нами,
И всю ночь нам будут облака
Дальними казаться журавлями.


* * *

Ты запомнишь этот вечер.
Ты запомнишь эти звезды,
Что, шальной мечтой расцвечен,
Я дарил тебе так просто.
Я запомню эти звезды,
Я запомню этот вечер,
Что проплыл как чудный остров
В океане жизни вечной…
Знаю: мы запомним оба
Эту осень, эту встречу…
Будет он всегда особым
В наших судьбах, этот вечер.
И когда метели плакать
Станут глухо над землею –
Вдруг он явиться из мрака.
Этот вечер к нам с тобою…
Встанет радужно над полем…
И опять растает где-то…
Весь таким теплом наполнен,
Весь такого полон света!..


* * *

                   С. К.

…А до зимы осталась малость –
Зимы твоей, зимы моей.
И все-таки еще осталась
Нам череда осенних дней…
Зима закрутит и заплачет
Седою вьюгой средь двора,
И все в судьбе переиначит
Неумолимая пора.
Волшебной палочкой старинной
Коснется, жизнь сводя на нет, -
Как будто в горнице пустынной
Заботливо погасят свет…
А может быть, еще не малость
До той зимы, что у ворот,
И нам с тобой еще осталось
Земной судьбы на целый год…
И все, что в жизни недопето,
Что приходило только в снах,
Нам в этот год подарит лето,
Цветы роняя впопыхах…


* * *

Даже в тот, счастьем данный мне вечер,
Ты со мною недолго была.
Как свеча догорела та встреча,
Ноябрю не прибавив тепла…
Что ж, прости меня…
Даже и в малом
Я не смею тебя упрекать.
…Ту звезду, что за лесом упала,
Лишь с тобой я бы смог отыскать.


* * *

                  С. К.

За окошком полночная вьюга
Бьет крылом посредине зимы.
Были созданы мы друг для друга.
Что же раньше не встретились мы?
Иль не ты в мои сны приходила.
Иль не ты меня всюду звала.
Иль не я называл тебя милой,
Когда юность, как вишня, цвела…
Нам весны не вернуть в нашу осень!
Вьюга, вьюга, не надо рыдать!
Ничего у судьбы мы не просим.
Да и что она может нам дать.
Соловья не окликнуть над лугом
В леденящих просторах зимы…
Были созданы мы друг для друга,
Только раньше не встретились мы.


* * *

Когда б звезду, летящую в бездонность,
Смог задержать, ладони протянув,
Я б нежно отогрел ее в ладонях
И снова к звездам в небеса вернул.

Чтоб тихой ночью, выйдя за порог,
Как добрый знак ты увидала: там,
На краешке небес, горит одна звезда –
Судьбы моей, любви моей итог…


* * *

                 С. К.

Эти руки мне памятны с детства –
Их у матери видел моей.
Знаю я: от весеннего ветра
Эти легкие крылья бровей.
Глаз твоих неземную бездонность,
Где смешались и песня, и стон,
Я встречал разве что на иконах,
На картинах во взглядах мадонн.
Ты нежна – и стихают печали,
Как ребенок, я светел и прост.
Эту нежность, наверно, встречал я
Лишь у весен цветущих и звезд.
О тебе расскажу ли словами.
Столько в сердце твоем красоты,
Что не знаю, земная ли ты,
Или послана мне Небесами.


* * *

Жжет заря костер над полем…
Вновь я в этой стороне,
Где на радости и боли
Ты судьбу делила мне.
Как я был тогда наивен!
Отшумели те дожди…
И теперь, как после ливня,
Ясны дали впереди…


* * *

Как тревожно деревья шумят за окном!
Ветер листья срывает с ветвей
И несет их куда-то во мраке ночном,
Будто рой летних радужных дней.
В этих днях наши встречи и наши мечты,
Наше счастье и наша любовь.
Ветер, ветер, куда же уносишь их ты,
Заметая следы за собой?!
Я тебя заклинаю вернуться назад,
Я тебя словно брата молю!
Но в ответ лишь дождинки на стеклах шуршат,
Заглушая молитву мою.


* * *

Жизнь не имеет смысла без любви –
Она подобна облетевшей роще,
Где ветер листьев больше не полощет,
И не поют смятенно соловьи.
И все там веет грустной тишиной,
Сознаньем обреченности мелодий.
Могу ли быть я счастлив и свободен,
Когда тебе уже не быть со мной?
Какая ты – я знаю лишь в мечтах –
Невстреченная в бренной круговерти.
Я не один – есть и жена, и дети.
Но иногда объемлет душу страх…


* * *

                 С. К.

Кто укажет мне дорогу к дому?
Да и где он на земле, мой дом,
Где бы мог я к роднику живому
Вдруг припасть горячим жадным ртом?
Сквозь пургу твои мне окна светят,
Только этот запоздалый свет
То ль приветит, то ли не приветит,
Ну а может, его вовсе нет?
Нет, он есть, до только очень сложно
Оказалось до него дойти:
Что вчера нам виделось возможным –
Невозможным сделалось почти.
Что там впереди едва маячит,
Как свеча мерцает впереди?
Или это мое сердце плачет,
Слепо перепутав все пути?..


* * *

               С. К.

Когда душа твоя болит –
Пусть даже мы не вместе, -
То и моя душа болит
И не находит места.
Хоть за окошком солнца свет,
В цвету холмы, равнины,
А вот болит – и сладу нет –
Без видимой причины.
Потом окажется, что ты
Была в такой печали
В тот миг, что не цвели цветы
И птицы все молчали…
Не зря, не зря я грустен был,
Таил в себе страданье –
Я твои чувства уловил
Душой на расстояньи.
И для меня коль меркнет свет –
Хоть в час тот не с тобой я, -
Ты вдруг поймешь: покоя нет,
На сердце нет покоя.
Ты вдруг увидишь: мир поник –
Он словно приглушенный,
Где легкий звук почти как крик,
От жизни отрешенный.
И ты почувствуешь мою
Печаль, что в сердце зреет,
И грусть внезапную твою
Едва ли кто развеет.
Но коль одна душа светла,
В другой не меньше света,
Такого света и тепла,
Как будто в поле летом.
И коль твоя душа поет,
Моя не петь не может –
Она как солнышко встает
И свет в округе множит…
А тронет лишь моя струну –
В твоей восторг полета!
Так наши две души в одну
Соединяет кто-то.


ТРИПТИХ

                 И. Г.

1.

А ты действительно прекрасна –
Умна, красива, молода.
Жаль, что возврату неподвластны
Мои весенние года.
Жаль, что по рощам отзвенели
Мои шальные соловьи,
И мои ранние метели
К тебе все тропки замели…

2.

Я говорю тебе «прощай»,
Ведь мы на миг лишь повстречались;
Ведь это только невзначай
Друг к другу взгляды прикасались…
Над тишью облетевших крон
Последним днем октябрь струился…
И явь была как чудный сон,
Где светлый ангел мне явился…

3.

Средь птиц, над просинью парящих,
Осенней грустной тишины
И листьев, над землей летящих,
Ты как посланница весны.
Ты вся полна такого света,
Такой небесной чистоты,
Что я готов поверить: ты –
Бессмертна.


* * *

И снова мои мысли о тебе,
И в этот час ты словно где-то рядом –
И веселей горит закат над садом,
И просветленней тени на тропе.
И лишь поля осветятся луной,
И Млечный путь туманно заблистает –
Душа опять наполнится тобой,
И образ твой, как свет в окне, предстанет.


* * *

Нет, ты не можешь не простить,
А может быть, уже простила
Все то, в чем вправе укорить,
Хоть до сих пор не укорила.
Умение не осуждать,
Но понимать в тебе ценю я.
Непросто в жизни отыскать
Души особенность такую.
Тебе вовек не быть иной.
Да и не надо быть иною,
Чтобы всегда была со мной
Не просто будничной судьбой,
А самой светлою судьбою.


* * *

Играла заря так светло и беспечно,
Так юно и вечно вставал ее свет.
Была словно сон наша краткая встреча,
Где мы опоздали на несколько лет.
И поняли: счастье уже невозможно,
Большое-большое, как эта заря.
…Душа лишь коснулась души осторожно,
Нечаянной нежностью вечер даря.
За тихую даль облака уплывали
И медленно таяли в теплой дали.
И долго деревья о чем-то молчали,
И долго понять ничего не могли…


* * *

Не верь, если сердце начнет сомневаться,
И скажут тебе, что тебя я забыл.
Не верь, что с тобою должны мы расстаться –
Такого б вовеки нам бог не простил.
Ты в снах моих снова желанная гостья.
И вера, и будущность в яви земной.
Как песенна даль, как божественны звезды!
И все потому, что ты ярдом со мной.
И мне никакую другую не надо.
Вот снова я нежен и счастлив вполне.
И все потому, что сегодня ты рядом,
Такая простая и нужная мне.


* * *

              Дворяшиной Рае

Может, наяву все это было,
Может, только показалось мне,
Что меня ты искренне любила
В этой соловьиной стороне.
Средь тропинок отыщу тропинку,
Где весна дарила встречи нам.
Не твою ли белую косынку
Нынче вишня повязала там?..
Снова допоздна бродить я буду
Среди трав, где искрами роса.
И опять там будут отовсюду
В душу мне глядеть твои глаза…


* * *

Ты идешь навстречу маю,
И вослед смущенный взгляд
Я украдкой поднимаю,
Будто в чем-то виноват.
Лучезарная принцесса,
Воплощенная весна,
Чья сегодня ты невеста?
Завтра будешь чья жена?
А могла бы стать моею,
Если б вдруг, как в чудном сне,
Перед юностью твоею
Лет пятнадцать сбросить мне.
Где луна горит, как сводня,
Над воркующим ручьем,
Ты пришла б ко мне сегодня,
Не жалея ни о чем.
И, отбросив все сомненья,
Нам бы пели соловьи,
Сопричастные мгновенью
Ликования любви.
…Только тенью легкокрылой
Исчезаешь ты опять –
Я давно тебя не в силах
Ни вернуть и ни догнать…


НЕ СПЕШИ ТВЕРДИТЬ…

Не спеши твердить, что я плохой.
Я не так уж плох, коль разобраться.
И другого лучше, может статься –
Ведь с тобою не был тот, другой.
Может, он ненужней во сто крат,
И умом ненужней, и душою.
Вот когда не буду я с тобою,
Что твои уста заговорят?


ЗОЛОТАЯ ЗАРЯ

Над душой неусталой,
Над травой и листвой
Ликовал небывалый
Свет зари золотой.
И от края до края
Над покоем села
Та заря золотая,
Разрастаясь, плыла.
Мы стояли с тобою –
Тридцать лет на двоих! –
Под зарей золотою
В полдень лет золотых,
Там, не ведая вовсе,
Что такое судьба,
И была наша осень
Нам еще не судья…
Лишь вдали, над опушкой,
Сквозь просвет золотой,
Хохотала кукушка
Над недолгой судьбой…


* * *
                С. К.

Ты никогда со мною не была.
И я тебя не знал до этой встречи.
И все-таки нам был назначен вечер,
Вот этот, где весна кругом плыла…
Он наши души воедино свел,
Пускай на краткий миг неповторимый,
Но в этот миг я звал тебя любимой,
И лжи в своих словах я не прочел.


* * *

И землю, и небо ты вдруг увидала
Такими, как видел их я.
Ты душу мою, не меня, обнимала…
И был нам Господь лишь судья…
Нас люди корили за грех окаянный,
Геенну до срока суля.
Но губы с губами сплеталися тайно,
И был нам Господь лишь судья.
Сквозь сумрак зимы выплывало сиянье
Черемух, в сердцах восходя.
И счастье лежало на чаше страданья.
И был нам Господь лишь судья.


* * *

Она, кого боготворить
Я был готов всегда,
Моей судьбой, казалось, быть
Не сможет никогда.
Тогда я бросил в пустоту
Мечты, к другой уйдя.
…Как горько, что ошибку ту
Я понял жизнь спустя…


* * *

                  С. Г.

Ты красива. Все ж не красотою
Я твоей пленен из года в год,
Но как храм высокою душою,
Что в тебе так преданно живет.
Ласкова, мудра и терпелива,
С трепетной улыбкой на устах,
С юным озарением в глазах,
Как же ты божественно красива!
Ты зимой тепло мое, весною
Вся подстать весенним соловьям…
Ты всегда мне грезилась такою,
Неземная женщина моя!..


* * *

Бог с тобою, уходи к другому.
Видишь, нищ я. Ну чего ты ждешь?
А за мною побредут бездомно
День осенний и осенний дождь…
Но однажды ты из дома выйдешь.
В этой ли, другой ли стороне
На дороге путника увидишь,
И я знаю, вспомнишь обо мне.
И душа забьется, словно птица, -
Все на свете звуки заглуша,
Не найдя родник, чтобы напиться,
Закричит растерянно душа…


* * *

Почему, и сам не знаю,
Мне приснилось: ты – чужая.
Ты такой далекой стала,
Как звезда, что в ночь упала…
И один хожу с тех пор я,
Где искать тебя, не знаю,
Лишь единственное помню
И одно лишь понимаю,
Что со мною ты рассталась
(Где ты там – одна, с другим ли?).
Растворилось, затерялось
Твое солнечное имя…
Так всю ночь тревожно спал я.
Падал снег, на окнах тая…
И душа не понимала:
Я чужой… И ты чужая…
Но… Под утро сон растаял,
И, от ночи отстраняясь,
Как молитву прошептал я,
Глупый сон забыть стараясь:
«Нет, никто уж не отнимет
У меня – не верь, не слушай! –
Твое солнечное имя,
Твою солнечную душу…»


* * *

Когда с другим делила ты постель,
Когда другого обнимала ты,
В окне моем всю ночь мела метель,
И умирали медленно цветы.
И кто-то душу с вьюгой повенчал,
Чтоб стало сердцу холодно вдвойне.
И все горела пред окном свеча,
И хохотали тени на стене…
А утром, когда алый свет зари
Окрасил стены, пол и потолок,
В груди моей я сердца не нашел –
Был вместо сердца ледяной комок…


И ЛЕТЕЛА ЗВЕЗДА…

Не забыла ли ты,
Как лежала луна
Перед нами в реке,
Как большая блесна?
Помнишь,
Робко тебя
Я обнял в первый раз.
Что-то ветер шептал
Сонной иве про нас.
И летела звезда
Вслед упавшей звезде…
Было мне восемнадцать,
Семнадцать – тебе.


* * *

Я верил тебе, как последней надежде,
Как блеску костра среди стужи и ночи.
Душа никогда так не верила прежде.
Но все оказалось обычней и проще.
…Я помню тот вечер, тот дождик нечастый.
Простившись, ушла ты и скрылась из вида.
И ветка сирени несбывшимся счастьем
Лежала в беседке, тобой позабыта.


* * *

Я видел, как ты улыбалась ему,
Я видел, как с ним ты смеялась,
Как сердцу в тот миг изменив своему,
Навеки со мной расставалась.
К чему объясненья!..
Не надо искать
Причину во мне для разлуки.
Отныне ни губ и ни рук окликать
Не станут ни губы, ни руки.
Отныне ни в чем я тебя не виню,
И нет в моем сердце упрека,
Я только твой образ уже не храню,
Как тайну, глубоко, глубоко.


* * *

Мы шли вдоль берега с тобой,
Луна вставала,
Небесной чашей золотой
В реке блистала.
Сплетались души в сотый раз,
Уста и руки…
Но тайно всматривались в нас
Глаза разлуки…
Нам бы с дороги той свернуть
Иль возвратиться,
Где, перерезывая путь,
Кричала птица.
То по земле свершая бег,
То ввысь взлетая,
Кричала, словно человек,
Не умолкая.


* * *

Когда б ты знала,
Как мне не просто,
Не задавала б
Своих вопросов,
Попридержала б
Свою обиду,
Не подавала б
И даже виду.
Кто знал, что будет
Таким вот счастье:
Один день – ясно,
А два – ненастье.
Но нам с тобою –
Короткой, долгой –
Теперь одною
Идти дорогой.
И, двуединое, –
Наши души, -
Нельзя разъять их
И не разрушить.


* * *

Порою в судьбе, как в беззвездной ночи,
Бывает до жути темно.
И хоть ты разбейся, хоть криком кричи,
Там все без тебя решено.
И хоть ты излазь все и озверей,
И переломай хребет,
Но там неизменно, как в «черной дыре»,
Есть вход, а выхода нет.
«Нет выхода», - надписи грустно гласят
Со множества тысяч дверей.
И ты изувечен, разъят и распят
Безумной судьбою своей.
Везения нет ни в любви, ни в друзьях,
Ни в прочих делах – как назло!
Все валится, бьется и сыплется в прах,
Успех твой завязан узлом.
И небо, и землю, и всех, кто на них,
Мольбою своей не проймешь, -
Все тщетно, как будто и нету живых,
В том мире, в котором живешь.
И если порою в судьбе как в ночи
Бывает до жути темно,
То хоть ты разбейся, хоть криком кричи –
Там все за тебя решено.


* * *

В простой наряд одет
И златом не богат,
Шел по земле поэт
С поклажею утрат.

Лишь вечностью храним.
И было невдомек
Толпе, идущей с ним,
Что это шел пророк.


* * *

Мчался ветер, зверем завывая,
Разрывая в клочья тишину…
И казалось: звезды задевая,
Он качал над речкою луну.
И протяжно охали деревья,
В сотни крон шумели в вышине,
И метались тени на стене,
Словно не уснувшие сомненья…


* * *

Пернатыми артистами
Последний сыгран такт,
И дуб наряд свой лиственный
Снял, как маэстро фрак.

Как караваи свежие,
Стоят в полях стога.
И кажутся безбрежными
Пустые берега…

Лениво тучи тянутся,
Закрыв всю ширь небес.
И до весны стараются
Уснуть и луг, и лес…


* * *

И раздор, и вражда на планете,
Опаленные дуют ветра…
Наши Маши, и Вани, и Пети…
Как тревожно за вас, детвора!
Только стихнут шаги за порогом,
Даже если разлука на час,
Вновь молюсь я, не верящий в Бога,
И прошу его снова за вас.
Все в изменчивой доле стерплю я,
Только были бы счастливы вы,
Лишь до срока бы в землю сырую
Вашей милой не класть головы!


* * *

Как много ныне развелось поэтов.
С утробным воплем мартовских котов
До судорог орут о том и этом,
А вникнешь – ни об этом, ни о том…
До пошлости накоротке со словом
Иной– и рад, новатором глядит,
Не видя в слове ничего святого,
Свой жалкий опус день и ночь творит.
Бездумный фарс – он как свеча растает,
Как снежный ком…
И лишь пронзит века,
Как вешний стебель грудь земли пронзает,
Поэзии высокая строка.


* * *

А он был слеп…Он был душою глух,
Тот, за кого просил ты Бога вслух.
А он – лукав, коварен и хитер –
Точил, как тать, исподтишка топор…
И вот, прозреньем весь ошеломлен,
Ты замер, вдруг как молнией пронзен.
А жизнь как жизнь.В ней не свершилось чуда –
В ней до сих пор в иуде жив Иуда.


* * *

Боже мой, как мы порой безбожны!
Прячась за лукавою душой,
Мелочны, до пошлости ничтожны
И земны, как черви.
Боже мой!
Словно храм разрушенный,
Убого
Выглядим подчас со стороны.
Разве в нас узнать подобье Бога
В миг, когда людского лишены!..


* * *

Хвала поэту, если впрямь – поэт.
А коль в потугах тщетных был осмеян,
Так не ропщи за то на белый свет,
Что, искушенный, отличить сумел он
От бриллиантов рыбью чешую
И не нарек ремесленность искусством.
Поэт – он как вулкан:
Стихией чувства
Сжигает души, но сперва – свою.


* * *

Так листья жгут осеннею порою –
Спокойно, деловито, не спеша
Я нынче жгу мои мосты в былое…
Как ярко там горит моя душа!
А я стою, как будто не заметил
Ожогов, что как бездна глубоки,
Лишь все сильнее раздувает ветер
Кроваво-золотые языки.
Я собран, словно занят важным делом.
Все пламенем охвачено слепым…
Назавтра все здесь сделается пеплом,
И только ворон прокричит над ним.


* * *

И свежо, и светло.
Тишина и покой.
Нить тропы замело
Разноцветной листвой.
Но чем резче сквозят
Дали краткого дня,
Тем все ярче горят
На полях зеленя…


СНЕГА

Безмятежны, чисты,
На поля и луга,
На дома и мосты
Тихо льются снега…
На церквушку и лес,
И на желтый обрыв
Ниспадают с небес,
Даль собою укрыв.
Все в округе бело.
Как торжественен миг!
И зимы так  светло
Обозначился лик.
От сирен и афиш,
От друзей и врагов
Я войду в эту тишь
Неспешащих снегов.
Словно в детстве, прильну
К легким хлопьям щекой
И желанно приму
Этот мудрый покой.
Все на миг позабыв,
От себя отрешась,
Как дитя, ощутив
С вечным тайную связь…
Только будут снега
Надо мной шелестеть…
На поля и луга
Так бессмертно лететь…


* * *

               Владимиру Михалеву

Кисть рябины склонилась к пруду.
Всюду росписи яркой приметы.
Еще веяньем теплым согреты,
Кружат листья в осеннем саду.
И следы заметают твои.
Все идет по обычному кругу:
Там, где пели всю ночь соловьи,
Тишина, непривычная слуху…
И просторно распахнута даль,
И ясней, и понятней дорога…
Только тайная в сердце печаль,
Только долгая в мыслях тревога.
…У осенних у врат золотых
Я замедлю свой шаг, как сумею,
И бездумно роптать не посмею
Пред высокой пресветлостью их.
Вот и все…
Холодеет вода.
И душа больше лета не ищет.
Лишь на небе осеннем звезда
Полыхает все ярче и чище…


* * *

Опустели луг и поле,
Тают листья в роще,
И в окошко неустанно
Бьет осенний дождик.
Скоро белые метели
Занавесят дали…
Только нет в душе
Осенней
Грусти и печали.


* * *

Пылая,
На крайнем пределе
Качалась листва по лесам.
И звезды в окошко глядели
Подобно бессонным глазам.
И мысли чредой непрестанной
Текли, от сует отрешась.
И в том одиночестве тайном
Бессмертной казалась душа…


* * *

Пустынна ночь и холодна.
Покоем луг объят.
Блестит, как зеркало, луна.
И сотни звезд горят.
Шальные юные мечты –
Вас больше в сердце нет.
И только льется с высоты
Вчерашний звездный свет…


* * *

В этой жизни, короткой как вздох,
Многим слабостям был я подвержен,
Только душу хранил я как мог,
Хоть и жил, как и многие, грешен.
И как встарь пусть кружит воронье,
Но оно не погасит рассвета.
О, любовь, что во имя твое
Сделать смог, то и будет бессмертно.


* * *

И снова где-то гибнут люди.
Сердца металл нелепый рвет.
Неумолим и неподсуден,
Бесстрастный рок берет аккорд.
Гремит война, как гнев
Господний.
И души мечутся в огне.
И в этой жуткой преисподней
Святой и грешник – наравне.


* * *

Все условности отбросим,
Станем проще и нежней!
На дворе не наша ль осень
Полыхает в сто огней?..
Листьев капли золотые
Пьет неспешно тишина…
Словно рощица,
Впервые
Так душа обнажена.


* * *

Чем-то с теплым летом схожи,
Под крылом родной страны,
Дети, дети, были все же
Вы под солнцем рождены.
Все случалось, но в итоге
Помогали вам расти
В мир открытые дороги,
В радость светлые пути.
Что ж теперь вас ожидает –
Свет иль тьма? –
Не знаю я.
Только в душу страх вползает,
Как гремучая змея.
И в растерянности разум:
Тот, кто честен и умен,
Награжден или наказан
Будет с завтрашних времен?


* * *

                  С. Г.

Как долгожданный поезд,
Как свет из темноты,
Как путеводный голос
В ночи, явилась ты
И стала мне спасеньем,
И праздником в судьбе,
И смысла обретеньем, -  
Вместила все в себе.
Я ждал тебя так долго
И вот, как в чудном сне,
Ты ангелом от Бога
Ниспослана ко мне.
Живу на свете белом
И чувств не утолю.
И в каждом дне, как в первом
Люблю тебя, люблю!


* * *

Ветром листья закружило.
Паутинки льнут к окошку.
Замело, запорошило
Легким золотом дорожку.
Кто здесь ходит с жаркой кистью? –
Всюду росписи цветные.
И плывут по речке листья,
Словно рыбки золотые.
Я гляжу на нихи в сердце
Тайный трепет нарастает,
Будто кто-то в сказку дверцу
Предо мною открывает.
Будто кто-то из былого
Мое имя произносит…
Отзовусь – в ответ ни слова,
Только с ветром шепчет осень…


* * *

Тепла все меньше на дворе.
В просторе дня все меньше света.
И осень на своем костре
Бестрепетно сжигает лето.
Звезда скользнула в вышине,
Как одинокий лист осенний.
…Пора прощаний, снова мне
Мила ты как пора прощений.


ОСЕНЬ

               Сыну Владимиру

Пустых полей безбрежность.
Синь неба глубока.
Пронзительная нежность
Последнего цветка…
Но не грущу напрасно,
Что отцвели цветы.
Ведь жизнь опять прекрасна,
Покуда есть в ней ты –
Неизмеримо близкий,
Мой человек родной.
В тиши осенних листьев
Мне так легко с тобой
Бродить сквозь их круженье
Вдоль берега реки.
И грустные мгновенья
Уже не так горьки.
Приемля неизбежность
Моих осенних дней,
Согрет твоей надеждой
И юн мечтой твоей.


* * *

В далях столько простора и света.
Синь прозрачней в остывшей реке.
И улыбка прощальная лета
Тихо светится в позднем цветке.
Пламенеет осинник над полем,
Как заря, что спустилась с небес.
И насквозь в золоченом уборе,
По-особому царственен лес.
Что ж во мне так бессонна тревога –
Иль тепла уходящего жаль,
Или больше не верует в Бога
И в свое продолженье душа?..


* * *

Боже мой, какая благодать
В мерной грусти тишины осенней!
Миг потерь!..
Кто властен угадать,
Мигом чьих он станет обретений?
Ах душа, сомненьям вопреки
Что ж ты так надеешься на чудо
И все веришь теплым дням,
Покуда
Льдом не заковало гладь реки?!


* * *

Речку высветив до донца,
Ласку позднюю даря,
Золотое смотрит солнце
Золотого октября.
Будто солнцем налитые,
Так спокойно, не спеша,
Кружат листья золотые,
Свой последний путь верша.
В ожиданье строгой гостьи –
Близок час ее поры –
Вдоль дороги стелет осень
Разноцветные ковры.
Скоро грянет щеголиха,
В кружевах вся и в мехах,
Крикнет вьюге: «Расстели-ка
Лучезарные снега!»
И морозу: «Остекли-ка
Глади речек и озер,
Прямо к небу разведи-ка
Обжигающий костер!»
И, довольная собою,
Рассмеется от души:
«Все в серебряном уборе,
Ах, как дали хороши!»


* * *

               Валерию Макаренко

Со всех сторон сквозит прохлада.
Жара ушла – и след простыл…
И лишь рябина, как лампада,
Горит над берегом пустым.
Веселый свист и щебетанье
С собой унес вчерашний миг.
В садах и в рощах –  увяданье,
Круженье листьев золотых.
Я не хочу грустить, но грустно.
И утешенья не ищите
Тому пронзительному чувству
Между «прощайте» и «простите».


* * *

Ах, зачем хожу я снова
Там, где травы никнут –
Не вернуть назад былого,
Даже не окликнуть.
Там друзей моих вчерашних
Не найти, не встретить,
Только вьется лист опавший,
Только кружит ветер.
Только я да тень вослед мне
Бродит одиноко,
Как товарищ мой последний
Вне судьбы и срока.


ОСЕННЯЯ НОЧЬ

Небо, как сажей испачканный холст, -
Нет ни луны в его шири, ни звезд.
Словно замшелый колодец без дна,
Ночь глубока, и глуха, и темна.
Только бессонно с немой высоты
Кто-то незримый срывает листы:
Красные, желтые листья витают
В далях полночных – и в вечности тают…


* * *

Туман поля окутал.
Лес в золотом огне…
В душе тоска и смута
С надеждой наравне.
Как желтый лист, мерцая
По краю бытия, -
О чем скорблю, не знаю,
На что надеюсь я?
Ведь жизнь прошла, хоть столько
В ней было невпопад, -
Прошла, как день… и только
Горит еще закат…


* * *

Дождь осенний нескончаем…
На дворе ненастья тень.
Облетевший клен печален.
Неуютен серый день.
И все дальше, и все тише
Птичьих стай прощальный крик,
Только ветер в поле дышит
Тяжко, как больной старик.


* * *

Кружились листья над землею,
Текли окрест со всех концов.
Сияла осень нам с тобою,
Как обручальное кольцо.
Был золотым по всем приметам
Тот миг, и лишь Всевышний знал:
Пылал осинник красным светом –
И в счастье путь нам закрывал…


* * *

Ответь, беспокойная птица, ответь:
Куда и зачем собралась ты лететь?
В прозрачности синей крылами качая,
С утра над речушкой кружишься, прощаясь,
Где кисти рябины, как долгие мысли,
Над берегом сонным тревожно повисли.
А может, покой в моем сердце круша,
Ты вовсе не птица?
Лишь в облике птицы
Осенняя мечется в небе душа –
Не может нигде, как и я, приютиться…


* * *

Как в полусне, тиха округа.
И зной полуденный иссяк.
Лишь высоко над желтым лугом
Гусиный проплывет косяк.
Где тополя сквозны и строги,
Там лета больше не найдешь.
И красный лист среди дороги,
Как нищим выроненный грош.


ЛИСТОПАД

Помнишь, как целовались под ивой
Мы с тобой, в юном танце кружа?..
И весь мир нам казался счастливым.
И была так свободна душа.
От забот отрешенные вовсе,
Причастившись одной лишь любви,
Мы несли свою песню сквозь осень,
Чтоб пропели ее соловьи
Майским утром над трепетным садом,
В чудный звук нашу радость вложив,
Ту, еще не познавшую лжи
И с небесной мечтою
Разлада.
Помнишь, верили счастью безумно,
И что юность не кончится в нас,
В этом сказочном мире подлунном
Дней немало храня про запас.
Но растаяла юность нежданно,
И сирень отцвела невпопад.
Лишь все так же сквозь полог тумана
Этот вечный кружит листопад…


* * *

Красный лист над водой,
Чуть мерцая, кружит.
Словно храм золотой,
Лес над полем стоит.
Просветленная даль.
И на сердце светло.
Лишь немножечко жаль,
Что уходит тепло.


ОСЕНЬ

1.

Под ширью выстывших небес
Кружилась осень каруселью,
Неслышной, золотой метелью
Завьюжив по колено лес…
А в сердце свет весенний плыл,
И это не было обманом:
Ведь было прожито так мало –
Я ожиданьем чуда жил.

2.

Под искорки листьев спадающих,
Как в детстве, ладонь протяну.
Лишь грусть этих стай улетающих
Уже не по-детски приму.
Вот с рощицей птицы прощаются,
Плывут на крутом вираже…
И долго их крики качаются
Высокой печалью в душе.

3.

Серым многоточьем пляшет дождик.
По лесам пожаров не унять…
Погостите птицы чуть подольше,
Не спешите к югу улетать!
То мое ли отгорело лето
Или просто лето отцвело? –
Мне у ветра не найти ответа.
Дней и листьев равно намело…


* * *

Ни цветка, ни листка, ни травинки,
Только ветер звенит над округой.
Замело белым снегом тропинки
И дороги завьюжило вьюгой.
Как безлюден, как холоден вечер!
Но покуда свеча не погасла,
Все зачем-то надеюсь на встречу,
Все зачем-то надеюсь на счастье…


* * *

Пооткрывали множество церквей.
Да только веры этим не прибавить,
Да только, жаль, от этого не станет
Убийца милосердней, вор честней.
И не убавить пагубных страстей.
Лишь на пиру обмана и злодейства
Средь самых званых, дорогих гостей,
Как прежде, восседает фарисейство.


* * *

Я не приемлю святотатства!
Святош каноны чужды мне:
Благословляющие рабство
Не богу служат – Сатане!
Неужто вечности достойны
Любить зовущие врага
И тут же, не боясь греха,
Благословляющие войны?!


* * *

Домик занавесило туманом.
Там не вспыхнет в окнах ранний свет.
Вновь тропинка тихая обманет –
Не переведет за грани лет.
Лишь на миг почудится мне снова,
Что не луг, а матери платок
Здесь лежит веселою обновой,
Где прильнул к цветку живой цветок.


МАРТ

Как ни маялись, как ни тужили,
Ни кручинилась как голова,
Только зиму опять пережили,
Март вступил безраздельно в права.
Оживает душа, как подснежник.
И, наверно, иначе нельзя.
Разве можно прожить без надежды,
Разве можно без веры, друзья!
Вот пичуга, ей было не просто
Пережить эту зиму, поди.
Но прислушайтесь – в том и вопрос-то, -
Как поет – замирает в груди!


* * *

Земля моя,
Простая ли случайность
Иль чья-то злая воля над тобой,
Но ты всегда от прочих отличалась
Талантами с трагической судьбой?
Огни своих сердец подняв над тленом,
Они светили в темноте ночей…
Но поздно ты им понимала цену,
Лишив при жизни милости своей.
Не изменившим совести и долгу,
Как мало в жизни выпало им жить,
Но если так угодно будет Богу,
То счастлив я судьбу их разделить.


* * *

Дураков на белом свете много.
Время не меняет их черты.
Неужели и они от Бога,
Равно как и звезды, и цветы?
Неужель они нужны Природе
Больше, чем талант какой-нибудь,
Коль она их столько производит
И не сокрушается ничуть?
Или, может быть, не идеален
Центр Вселенной, как и все кругом,
Потому так мало гениальных
И так много в мире дураков.


* * *

Мыслишками назойливо скрипя,
Спеши бездарность утверждать себя!
Умрешь, тебя едва ль заметят люди
В сердцах своих. И мир твой прах забудет.
Не проложив и малого следа
Во времени, ты канешь навсегда.
И лишь таланту надо ль торопиться,
Когда ему дано в веках продлиться;
И на кресте распят, он не умрет.
Лишь мир опять не сразу все поймет.



P. S.

Как птица беззащитная жила –
То радовалась, то скорбела, –
Моя душа среди добра и зла.
И что б судьба ей в жизни ни несла,
Ей надлежало петь – и она пела!


ДУМА О ХЛЕБЕ

                  Светлой памяти матери моей
                  Рудаковой Анны Ивановны

Пусть не единым хлебом жив
Род человеческий на свете,
И пусть не в сытости
Бессмертье.
И в том, конечно, нету лжи,
Что мысль вовеки не замрет
И музы будут в мире вечно,
И все ж, как труден их полет,
Когда бесхлебьем он отмечен.
Когда ребенок, слаб и худ,
С надеждой ищет корку хлеба, -
Рыдают музы – не поют,
Спускаются на землю с неба…


1.

Я иду золотыми полями.
В сердце с прошлым не порвана нить.
Годы, годы…
Одна только память.
Вас умеет надежно хранить.
Тень тревоги во мне не случайна.
Над проселком зарится рассвет.
Нынче год удался урожайный,
Да уверенной радости нет:
Хороши вы, колосья, созрели,
Но не сон это –
Сплошь по полям
Наклонила злаченые шеи
До земли непогодушка вам.
Небеса разразились дождями,
Как нарочно, и ночью, и днем.
Чуть подсохнет,
И вновь пред глазами
Перекошены дали дождем…


…ИЗ ДЕТСТВА

Помню детство,
Где – радость и беды,
Но упорно надежда жила,
Если только похлебка к обеду
Да ржаная краюха была,
Что хранила воистину счастье,
Возвышаясь, как жизнь, над столом, -
И светлей нависало ненастье
К нашим окнам тревожным крылом.
И теплей становилось под кровом.
Хлеб насущный!
Мы знали о том:
Был не просто ты Богом дарован –
Добывался нелегким трудом.
И отец, искалечен войною,
Шел свой хлеб добывать, как умел, -
Там, в сторожке над Ублей-рекою
Его чай немудреный кипел.
Видел он лебеду у дороги
С двух, до стона голодных сторон,
Потому ни единственной крохи
Со стола не выбрасывал он.


2.

…Время жатвы.
А дождик хлестал
Равно – в сердце твое и на поле.
Ты колосья с земли поднимал
И острей не испытывал боли,
Чем в тот миг.
И молил небеса
Благосклонно послать тебе
Вёдро.
Хлеб и жизнь –
Нераздельны,
Ты знал
Всей нелегкой судьбой хлебороба.


…ИЗ ДЕТСТВА

И еще, словно праздник, я помню,
Когда мать выпекала в печи,
Сковородки и миски наполнив
Тестом,
Черные калачи.
(Тесто ставилось на ночь,
А утром
Печь пожарче топилась всегда,
Чуть бывало заглянешь туда –
Веют жаром каленые угли…)
И, как будто дитя принимала
В миг рождения, - так же, с душой
Хлеб горячий потом вынимала,
Ключевою кропила водой,
Весь духмяный, почти невесомый –
Нежно брал я в ладошку его –
Теплый ломтик, посыпанный солью,
И вкуснее не знал ничего
Ни тогда, ни потом
И, наверно,
Не узнаю вовеки.
Живи,
Мое полюшко-поле!
Я верю
В золотые колосья
Твои.


3.

Здесь солдаты под пули шагали,
Чью судьбу не щадила
Судьба,
Не затем ли, чтоб вольно вставали
На отеческом поле хлеба?
Почему же желанному хлебу
Той цены мы не знаем теперь?
И кусками – направо, налево,
Не считая при этом потерь.
Иль с разумного сбились мы круга,
Что живем, так бездумно греша?
И лежит на помойке краюха,
Словно выброшенная
Душа.


4.

Гаснут звезды на утреннем небе.
Разгорается солнце вдали.
И живет во мне дума о хлебе
Нераздельно с мечтой о любви.
Даль чиста, будто только промыли,
Дай-то бог – больше туч не видать,
Теплым полем комбайны поплыли…
И такая в душе благодать.
И пускай субъективен я буду,
Но в столице и в сельской глуши –
Отношением к хлебу повсюду
Измеряю величье
Души.

1990


ПОСТСКРИПТУМ
(поэма)

«Сегодня Христа на распятье вели.
Вы видели? Разве не видели?
Надменной толпою мучители шли.
Вы видели? Разве не видели?
А то, как сегодня распяли Христа,
Вы видели? Разве не видели?
И капала кровь, горяча и чиста, -
Вы видели? Разве не видели?!»
М. Рудаков

Кружили в небе вороны,
В неукрощенной ереси
Орали во все стороны:
«Не быть Руси!  Не быть Руси!»
Поругана татарами,
Истоптана тевтонами,
То новыми, то старыми,
То старыми, то новыми, -
Ты вопреки «пророчеству»,
Честь ни на что не выменяв,
Не забывала
Отчества…
И не меняла
Имени.
Лишь грозно поднималась ты –
И начиналась снова
От озера Чудского
И поля Куликова.
И трепетали вороги,
И рассыпались в стороны!
А вслед за ними – вороны,
А вслед за ними – вороны!..


* * *

Вставало солнце красное.
И в борозды весенние
Ты клала зерна радостно
В свой новый день рождения.
И ширилась, могучая,
И высилась, державная,
Идущая в грядущее
С надеждой и со славою!
Разгульная, раздольная,
Веселая и грустная,
Звенела колокольная,
Горда душою русскою!


* * *

Ах, что с тобой случилося:
Как сон-травой сморенная,
Во что ты превратилася,
Коленопреклоненная?
Во что ты превратилася:
Как нищенка последняя,
В чужое обрядилася,
Бредешь, пути не ведая.
Что свято, все опошлено.
Не знаешь ты, не ведаешь,
Какому богу молишься
И чьим аршином меряешь…
И по ветру половушка…
И стать твоя растрачена.
И гордая головушка
Шутовски околпачена.
И ветры панихидные
По русским долам катятся,
И упыри ехидные
Во тьме победно скалятся.


* * *

О, Русь моя! Расеюшка!
Булатный меч заржавлен весь…
Поганые надеются
На твой конец… На твой конец…
И спит Илья твой Муромец
Глубоким не ко сроку сном,
А вороны то там, то здесь
Твой застят свет своим крылом.
И мраком все окутано.
И все за тот же сребреник
Не семя ли Иудино
Тебя целует в светлый лик?
И топоры во ста местах
Стучат окрест, стучат окрест…
Не для тебя ль готовится
Тяжелый крест, тяжелый крест?!


* * *

Но не спешите с саваном!..
Еще не все потеряно!
И временем проверено –
Не изменяла слава нам!
Нам – беззаветным русичам,
Потомкам Селяниныча.
Уж коль невмочь получится –
Найдем гнездо Горыныча!
Хоть спрячь среди межзвездной тьмы,
Хоть вглубь земли,
Хоть моря средь, -
И в тридевятом царстве мы
Кащееву отыщем смерть!
Сегодня дни бесславные,
Но все равно наступит он,
Тот день с зарею алою –
И грянет гул со всех сторон.
От недр земных до самых звезд
Набатный гул, призывный гул –
И встанет русич во весь рост,
И содрогнется Вельзевул!..
И ниц падут лукавые,
Сверхалчные, сверхлживые,
Кто жаждет жить обманами
И грязными наживами.
Ничтожнейшие выводки –
Позор страны и времени! –
Известные как выродки
Без рода и без племени.


* * *

Земля моя пресветлая,
Я верую в твой ум и стать!
Еще пора рассветная
Придет – отхлынут тучи вспять.
Не зря в веках ты числилась
Глубокою загадкою.
Но чья душа приблизилась
Хоть раз к тебе с разгадкою!
И покорив немало стран,
Не раз победу празднуя,
Не здесь ли находили срам
Наполеоны разные?!
Пусть холуи стараются
Тебя втоптать во тьму и грязь, -
Они еще раскаются,
Расплатятся еще не раз.
Не ты ли славна Вольгою,
Не ты ль горда Добрынею!
Россия – песня вольная,
Тебе не быть рабынею.
И не склониться головой.
Пусть недруг волком рыскает –
Ни у кого не быть слугой
Народу богатырскому!

1996



СТИХИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ДЕТЯМ

ЗАВЕТНЫЙ ОСТРОВ

Мой остров сокровищ заветный,
Как в детстве, ищу тебя вновь.
Ни злата, ни жемчуга нет там –
Лишь вера, надежда, любовь.
Лишь чайки кричат над волнами
Да ветры летят у лица –
Там время не властно над нами.
И детству не видно конца.



ВСЕГО ДОРОЖЕ

На свете женщин множество хороших,
Но мама среди них всего дороже.
И мест немало на земле пригожих,
Но край родной средь них
Всего дороже.
Рассвет через края в речушку льется,
Дочурка на руках моих смеется.
И птицам так безудержно поется –
Всего дороже после ночи
Солнце.
У сердца много разных чувств бывает,
Но лишь любовь нам души окрыляет.
Огромен и прекрасен мир, но все же
В нем человек всего-всего дороже.


* * *

Я знал человека:
Ничем не приметен он был,
Лишь сердце свое
Бескорыстно с другими делил.
Пред всякой неправдой
Он правды своей не скрывал,
Хоть другом мне не был,
Но я его другом считал.


ЛАСТОЧКА

Ласточка гнездо под крышей
Над моим свила крыльцом.
А сегодня я услышал
И увидел там птенцов.
Сердце радостно забилось,
Подошел я ближе к ним,
Но присутствием моим
Птица-мама не смутилась.
Без тревог она глядела,
И была причина в том –
Я плохого ей не делал,
Я берег ее гнездо.
И подумалось мне тут же:
Точно так среди людей –
Ничего дороже дружбы
И доверья нет важней.


* * *

Иринка болела,
Иринка лежала,
Как печка, пылала
От сильного жара.
Играть не играла
И вовсе не ела.
И бабушка возле
Иринки сидела.
И было ей трудно,
Трудней, чем Иринке,
Из глаз ее тихо
Катились слезинки.


* * *

Расти, сыночек, людям на подмогу.
Ты – человек, а это очень много.
Хотя родиться человеком мало –
Им надо стать!
И в этом, милый, суть.
Смотри, как над тобой хлопочет мама –
Грешно ее надежды обмануть.


* * *

Как-то раз был поздний час.
Говорит сынишка мне:
«А пойдем гулять сейчас».
Я сказал: «Сегодня – нет.
Вечер на дворе давно,
Там прохладно и темно.
Все домой ушли с двора.
Детям спать уже пора».
Но сынишка говорит,
Не смутясь нисколечко:
«Надо солнышко включить,
Ты включи мне солнышко!»


* * *

Лучится счастьем детская игра.
Как солнышко, у мальчика улыбка,
Он нынче весь из света и добра,
Все грустное случайно в нем и зыбко.
Свои поклоны шлют ему цветы,
Свои секреты доверяют травы…
Неверное, на то имея право,
Со всем, что есть, душа его на «ты».
Мечтатель,
Жизни неподдельно рад,
Летит он к звездам
В солнечной ракете…
В планету Землю не стреляй, солдат!
Смотри –
Твой сын играет на планете.


РАДОСТЬ

«Нарисуй мне, папа, радость», -
Попросил меня сынишка.
Краски взял и среди радуг
Я рисую ребятишек.
Речку синюю рисую.
В ней веселых человечков,
Рощу, ниву золотую,
Солнце – рыжее колечко.
Города рисую, села,
Мам веселых, пап веселых
И повсюду над землею
Небо только голубое.


* * *

Глазки как смородинки.
Чудный бантик аленький.
У малышки Аннушки
Фартучек есть маленький.
Вовсе не капризная –
Ласковая Аннушка.
Вот надела фартучек
Милая хозяюшка.
Помогает доченька
Маме мыть тарелочку,
И целует радостно
Мама свою девочку.


* * *

Ветер стонет в проводах.
В сердце непонятный страх.
У кроватки белый столик,
От кроватки белый свет, -
И больница белым-белым
Кораблем плывет в рассвет…
Жар восходит к голове,
Ты горишь, а я в огне…
Стонешь ты, а мне невмочь.
Дочка, чем тебе помочь?!


* * *

Дочь не хочет спать ложится.
Погасили свет, и вот:
«Мама, я хочу напиться,
Дай, пожалуйста, компот».
Мама встала, свет зажгла
И компот ей принесла.
Только свет опять погас,
Снова слышится тотчас:
«Мама, кушать я хочу,
Дай печенья мне чуть-чуть».
Мама ей дает печенье.
В окнах легкое свеченье.
И луна как желтый мячик…
«Спи, дочурка. Поздно, зайчик».


* * *

Детство – дивная пора,
Нет его прекрасней.
Не дозваться со двора
Маленького Васи.
Солнце село за село.
Ветер стих за рощей.
Только Вася все равно
Спать идти не хочет.
Лист кружится за листом,
В чудных красках осень.
…Интересен мир кругом,
Не изведан вовсе.


* * *

Не разбрасывай носочки
И колготки не снимай.
Не рисуй на стенке, дочка,
Половик не задирай.
Посиди хотя б минуту.
Не гоняйся за котом.
Кот сбежит под шкаф,
Оттуда
Не достать его потом.
Но Анюте не сидится,
Ей охота порезвится.
И, конечно, как всегда,
Потаскать за хвост кота.


* * *

Помогает маме дочка
Мыть полы и мыть посуду.
«Золотая моя дочка», -
Мама хвалится повсюду.
Нынче в школу ходит Аня
В первый класс.
И кто ни глянет –
У нее всегда в порядке
Книжки, ручки и тетрадки.
А в тетрадках
Только «пять».
Так, Анюточка, держать!


* * *

Способный Вовка человек,
Учиться может он на «пять».
Но на уроке, как на грех,
Он отвлекается опять.
Опять рассеян, потому
«Пять» не поставили ему.
А ну-ка, Вовка, соберись.
Хотя б по той причине,
Что быть рассеянным таким
Никак нельзя мужчине.


* * *

Две осинки, две подружки,
Две болтушки под окном
Все лопочут и лопочут
Мне о чем-то о своем.
Я и сам им поверяю
Все, что тайно берегу.
Две подружки, две болтушки,
Вам ни в чем я не солгу.
В необъятности Вселенной
Что вы? Ровно ничего…
Но без вас мне было б грустно
Возле дома моего.


* * *

моему внуку Милану

Монотонным крошевом
Тихий дождик льется.
Голос кошки брошенной
В сквере раздается.
Кошка так мяукает,
Бродит, вся промокла,
Будто бы аукает
Близкого кого-то.
Плачет дождь над кошкою.
Жалко, видно, кошку.
Льются его слезыньки
На ее дорожку…


* * *

Полон света и веселья,
Звонкой музыкой плывет,
Весь в сиянии рожденья,
Только что рожденный год.
Замер лес красив и чуден
В ярком блеске серебра…
На земле желают люди
Людям счастья и добра.
Неподдельно рады дети:
Как из сказки школьный зал,
Где кружится юн и светел
Новогодний карнавал.
После дождя

Дождь прошел: светло и чисто
В небесах и на земле.
Блещут капельки лучисто
У березки на стволе.
Тишина кругом и свежесть
После ливня разлита.
И синичка пьет неспешно
Из кленового листа.


* * *

«Здрасте!» -
Человек сказал мне.
Где встречались мы, когда?
Улыбнулся мне глазами,
Будто знал меня всегда.
Доброте его подвластен,
Стал я сам добрее вдруг.
Он не враг мне и не друг,
Просто он сказал мне:
«Здрасте».
Только сердце неспроста
Сразу радостней забилось.
Долго чья-то доброта
В нем, как искорка,
Светилась.


ПЕРВЫЙ СНЕГ

Стружкой легкой, стружкой чистой
Первый снег с небес кружит.
В роще нитью серебристой
Тропка тонкая лежит.
Поседела разом осень…
Праздник санок во дворе…
И рябиновые гроздья,
Как рубины в серебре.


РОМАШКА

Ах, ромашка полевая –
Сердцу памятный цветок!
Ты опять за мной шагаешь
Вдоль проселочных дорог.
Поклонюсь тебе – быть может,
Это чуточку смешно.
Ты на детство так похожа,
Что оставил здесь давно.
Лепестки глядят безгрешно,
Излучая чистый свет,
Словно ранние надежды
Заревых счастливых лет.



* * *

А любовь была иль не была? –
Ветер позабыл, не помнит речка…
Но как прочно ныне на земле
Нас соединяют два сердечка,
Два веселых юных человечка,
Что шагают под сияньем дня,
Наш союз, как ангелы, храня.


* * *

Твоя любовь вовеки не умрет,
Она опять планете дарит счастье.
Твоей любовью и весна цветет –
Ты в этом мире ко всему причастна.
И слово «Родина» со словом «Мать»
Недаром вместе ставим зачастую,
Чтобы точнее и нежней назвать
На свете землю самую родную.


* * *

Душою чист еще,
Как первый снег,
Ты в мир явился,
Новый человек.
Всем существом своим –
Дитя Земли.
А как Земля добра.
В ней столько ласки,
В ней столько бескорыстья и любви.
Вглядись в цветок –
Он как из доброй сказки
Встал пред тобой,
Благоуханьем полн.
И соловей поет тебе
На радость.
И синий полог
Вечер распростер,
Несет тебе
Покой свой и прохладу.
Ты в мир явился,
Новый человек,
Так торжеством добра
Отметь свой век!
И землю передай
Вослед идущим
Весенним садом,
Все сильней цветущим.
В прекрасном воплоти свои мечты!
А коль иначе, -
Человек ли ты?

 

© Виталий Волобуев, оцифровка, 2014