ЕЛИЗАВЕТА РОМАНОВА

КОГДА НАЧАЛАСЬ ВОЙНА
Из воспоминаний

21 июня, в субботу, мы сдали какой-то экзамен — я заканчивала второй курс Смоленского педагогического института, и я выключила дома радио, чтобы в воскресенье подольше поспать. Встали мы поздно, я сидела за столом и что-то ела, вошел отец и сказал: «Началась война с Германией». Оказалось, что уже в течение нескольких часов бомбили наши западные города, граница была нарушена. На другой день, к вечеру, бомбили уже наш город. Всё пережитое в эти дни трудно рассказать кратко, каждая мелочь залегала больно и ярко в душе и в памяти.

На первом и втором курсах мы занимались в вечерние часы медподготовкой, и у нас у всех были дипломы медицинских сестер. 25 июня я подала заявление в военкомат с просьбой призвать меня в армию. Моя мама в годы гражданской войны служила медсестрой в Красной Армии, и я не представляла себе, что можно поступить как-то иначе. В военкомате было очень много молодёжи, многие из нашего института. 27-го в нашем почтовом ящике я нашла повестку из военкомата. Отец уже ушёл в ополчение. Я простилась с мамой, маленьким братом и ушла в военкомат. Там мне дали направление в Смоленский окружной эвакогоспиталь. Явилась туда и в этот же день вместе с другими отправилась сопровождать эшелон с ранеными в Вязьму. Раненых сдали, мы поехали обратно — это была первая ночь, когда я, городская избалованная девочка, спала на голых досках товарного вагона. На исходе ночи, подъезжая к городу, мы увидели, как в голубых предрассветных сумерках, огромной свечой на горах полыхает наш родной город. Мне разрешили сходить домой. Я шла посредине улиц, с обеих сторон сыпались искры и падали головни из горящих зданий. Маму с братом я уже не застала — лишь короткая записка: «Уходим на восток, береги себя, целую». Эта записка долгие годы лежала у меня в кармане гимнастёрки.

Госпиталь вывели за город, но и там нас бомбили. Помню, как завыла сирена, и способные ходить раненые побежали в самодельные укрытия. В палатах оставались те, кто не мог ходить. В моем коридоре было четыре палаты. Я ходила по коридору и, открыв все четыре двери, чтобы всем было слышно, громко-громко говорила что-то вроде: «ничего, ничего, сейчас всё это кончится». Выли немецкие мессеры, грохотали взрывы, падали оконные стёкла, я думала: «Вот какой я молодец», — и вдруг увидела в зеркале своё лицо: оно было белее больничных стен. И только тут я поняла как мне страшно. Вдруг я услышала, что кто-то, кажется, поёт на лестничной площадке. Я открыла стеклянную дверь. На ступеньке лестницы сидела нянечка, которая перед бомбежкой начала мыть полы. Сейчас она, нагнувшись, чтобы её было слышно и на первом этаже (здания были деревянные, двухэтажные), громко пела какую-то песню. Я стала заходить в палаты и подтаскивать кровати ближе к двери, чтобы неподвижным больным был слышен голос этой смелой пожилой женщины.

Приходилось нам в те дни выезжать к разбомблённым эшелонам, в которых эвакуировали с запада раненых и семьи военнослужащих… Мудрено ли, что так трудно, так неохотно вспоминаешь войну, когда просят о ней рассказать.

14-го июля, ночью, нам подали машины. Мы грузили раненых. Запомнилось, как начальница госпиталя посадила в одну из первых машин со старой санитаркой свою маленькую дочь. Сама она выехала с самыми последними машинами. Нашла ли она свою дочь? Ведь в дороге нас ждали новые атаки немецких самолётов, ждала страшная днепровская переправа. Впереди были долгие лета и зимы войны. Только когда началась война, мы в полной мере поняли, оценили, как хорошо мы жили до этого.

Мне пришлось служить в качестве медсестры, а затем военного переводчика в действующих частях Западного, Северо-Западного, Степного, II Украинского фронтов. Теперь самой не верится, что я прошла пешком от Дорогобужа до Серпухова, от Харькова до Ясс. Была в Румынии, Польше, Германии, Чехословакии.

Меня несколько раз просили написать в нашу газету о войне. Писать об этом, поднимать воспоминания, вовсе не легко. Я несколько раз «отразила атаки» наших корреспондентов, обладающих типичной журналистской хваткой. Но когда в качестве корреспондента газеты ко мне обратился Сергей Николаевич Соколов, человек с которым мы проработали более полутора десятка лет, бывший ректор нашего института, ныне заведующий кафедрой литературы — тут упорствовать было просто неприлично.

О войне можно говорить очень и очень долго, есть много интересного и значительного, что стоило бы знать молодым. Но главное состоит в одном: нужно крепить наше государство, крепить его материально и духовно.


Из воспоминаний Е. С. Романовой, опубликованных на сайте музея истории НИУ «БелГУ» 01.04.2020

На страницу Елизаветы Романовой

Марина Щенятская, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2022