ОЛЕГ РОМЕНКО

ОСТАЛИСЬ ВЕЧНЫЕ ВОПРОСЫ
Из книги стихов «Волна времен» (1999-2019)


* * *

Когда с себя мы сняли бремя
Невоплотившихся идей,
Пришло безрадостное время
И время выпило людей.

А в головах шумит разруха
И в каждом звуке, слышу я,
Урчит прозрение от брюха,
Сгущая краски бытия.

И слышу сдавленные вздохи,
У барахолки городской
Злосчастный памятник эпохи
Дрожит с протянутой рукой.

БЬЮТ ЧАСЫ

Если б только знать, когда,
Став живой мишенью,
Без упрека, навсегда
Распрощаюсь с тенью.

Не ищу себе уют.
Не грызусь с врагами.
Словно щупальцами спрут
Шевелю мозгами.

Все кладу я на весы,
А в пустой квартире
Так тревожно бьют часы,
Как винтовка в тире.


ПОЛИТИКА

Раздавая всем дули,
Улыбается нам,
Отливающий пули,
Торжествующий Хам.

Называет папашей
Тот, кто предал отца.
В каждой мерзости вашей
Девять граммов свинца.

Не владея бесстыдством
Больно жить, «господа».
Кто горел любопытством,
Тот сгорел от стыда.


ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ

На каждом шагу оступался.
От колющих слов умирал.
И друг надо мною смеялся:
«А ты думал в сказку попал?»

Так, ноги поджав по-сиротски,
Я в комнате тихо сидел.
Хрипел на пластинке Высоцкий,
И дед на диване храпел.

Я делал в тетради набросок
Картины, как будто сквозь сон.
Времен золотых отголосок
Проник в мою душу, как стон...

Я проклял житейские лямки!
В краю небывалых чудес
Я строил воздушные замки.
Пот градом катился с небес.

Раскат олимпийского смеха
До боли знакомых имен
Меня догонял, словно эхо,
В глухих переходах времен.

Я в них сквозь туман пробивался
И пройденный путь забывал...
«Да как же я здесь оказался?»
«А ты думал в сказку попал?»


НА ДАЧЕ

Я люблю эти склоны,
Неба синий налив,
Просветленные кроны
Яблонь, вишен и слив.

Домик в стиле барака
Открывает мне дверь.
Я устал, как собака!
Я работал, как зверь!


ОКТЯБРЬ

Когда покой зовет ко сну,
Когда в лесу покой струится,
Вдруг опрокинут тишину
Уже не радостные птицы.

Из леса выйдешь на откос
И распахнется даль сырая.
Там за церквушкою погост,
Как горизонт иного края.

Октябрь, великий златоуст,
С какой мольбой о постоянстве
Всечеловеческая грусть
Воспета птицами славянства.

Пусть потемнели воды рек,
Пусть близок сон воспоминаний,
Я не угрюмый человек
И полон светлых упований.

Но ветер долго на полях
Стонал о душах претерпевших,
Как в оловянных небесах
Высокий хор крылатых певчих.


РАБОТА

Всю жизнь в строительной бригаде
Он не отлеживал боков,
Читая в каждом умном взгляде:
Работа любит дураков.

И никому его не жалко.
Болезнь ударила под дых.
А труд, как соковыжималка.
Работа любит молодых.


СУЩИЙ РАЙ

                БОКБ Святителя Иоасафа

Я был в глубокой заморозке,
Ни ног не чувствовал, ни рук,
Когда в растущем отголоске
Расслышал властный сердца стук.

Когда за мутной пеленою
Я ничего не различал,
Открылась жизнь передо мною,
Как дверь, в которую стучал.

Проснувшись за перегородкой,
Чуть свет проклюнулся с утра,
Слегка разболтанной походкой
Вошла в палату медсестра.

На выключатель надавила,
Блеснуло новое кольцо.
Улыбка нежно озарила
Ее счастливое лицо.

И мой рассудок отключился,
На миг став сумрачен и груб,
Я всем нутром глазами впился
В тугую мякоть влажных губ.

Как поцелуй, улыбка эта
До сердца самого дошла,
И вознеслась душа поэта,
Не помня горечи и зла,

В мир, не доказанный наукой,
Где благодати — через край,
Где жизнь, казавшаяся мукой,
Уже не жизнь, а сущий рай.


АПОКАЛИПСИС

                   «...и останется вас немного,
                   тогда как множеством вы подобны были
                   звездам небесным...» (Втор. 28:58)

1.

На смену дряхлым старикам,
Из аскетической прослойки,
Спеша прибрать страну к рукам,
Пришли прорабы перестройки.

Хотя Россия, в свой черед,
Еще могла задать им перцу,
Но лжевожди нашли подход
К ее чернобыльскому сердцу.

Рвануло выше облаков.
Как пепел снег в апреле вьется.
И крякнул Лёня Голубков:
Без нас начальство разберется.

И хоть бы встал из-за стола
Расчеловеченный разиня,
Ведь Богу душу отдала,
Тебя простившая Россия.

2.

Вторую молодость ждала,
Перечитала все молитвы,
И поле жизни перешла,
Как переходят поле битвы.

Ты шла куда-то напролом
За отведенные пределы:
Окно в Европу, а потом —
Даешь Босфор и Дарданеллы!

И невозможно продохнуть
От заклинаний чародея:
Последний бой, великий путь,
Непобедимая идея.

Едва ступили за порог,
Где детство чистое осталось —
И вот уже нас валит с ног
Тысячелетняя усталость.

3.

Давным — давно, в расцвете сил,
Как в самовольную отлучку,
К себе нас город поманил,
Позолотив деревне ручку.

Нательный крестик теребя
И проявляя осторожность,
Мы упрощали под себя,
В сердца ворвавшуюся сложность.

Так оторвавшись от корней,
Мы стали темою искусства
О том как спаянность семей
Ломали смешанные чувства.

В свой дом сумятицу внесли —
Любви, предательства и мщенья,
А дети сами доросли
До полового отвращенья.

4.

Уже мы к Вечности близки,
Нас тоже матери рожали,
И разлетятся на куски
России звездные скрижали.

Усталость снимет как рукой,
Вот соберемся — и навеки
В библиотеки на покой
Уйдем, как римляне и греки.

Не будет Страшного Суда,
Кварталы Северной Помпеи
Заполнят раз и навсегда
Неприхотливые пигмеи,

Которых будет забавлять
Процесс распада человека,
Но будут звездочки сиять
На небе прОклятого века.


МУДРОЕ ДИТЯ

                  Плачь, а втайне тешься, человек!
                                          Иван Коневской

На щеках горит румянец.
Всем друзьям — до новых встреч.
После школы скинешь ранец —
Как гора свалилась с плеч!

Следом шапку и пальтишко,
Рукавицы, сапоги...
Небольшая передышка
И... опять включай мозги.

«Нивы сжаты, рощи голы...»
Наизусть учить — тоска!
А еще спрягать глаголы
Поищите дурака.

Нет в душе твоей покоя,
Лишь останешься один,
Сам себя пытаешь: кто я?
(Словно дожил до седин)

А двойник, что не робеет
Шайбу в зубы получить,
И, как девочка, краснеет,
Стоит только приструнить,

На себя берущий много,
Но, при этом, не грубя,
Озорник и недотрога —
Подменил собой тебя.

На уроках лезет в споры,
Что-то чертит на листке,
И его за разговоры
Завтра вызовут к доске,

У которой строгий дядя
Будет мел крошить, кряхтя...
И, в подушку на ночь глядя,
Плачет мудрое дитя.     


* * *  

           Все будет Coca-Cola... (из рекламы)
                   
Когда все будет кока-кола,
Для нас настанет черный день,
В который с полок сити-молла
Исчезнут гречка и ячмень.

За грань, в распахнутые дверцы,
Шагнет наука далеко,
И будут всасывать младенцы
Не пищевое молоко.

В желудке будет год от года
Расти злокачественный пласт.
Непроходимость пищевода
Однажды опухоль создаст.

Как обреченные в темнице,
Томясь в горячке ледяной,
В онкологической больнице
Закончат люди путь земной,

Навек забывшись от укола
Под хирургическим ножом...
Когда все будет кока-кола,
То будет поздно пить боржом.


ВОПРОСЫ

Пошли мы с бабкой на базар.
Она, как квочка, клокотала,
Но, засмотревшись на товар,
Меня из виду потеряла.

Я не терпел очередей
И (непоседливый ребенок)
Пошел бродить среди людей,
Как отвязавшийся теленок.

К весам пригнувшись (под зонтом)
Торговка, взвешивая груди,
Меня окликнула, потом
Отреагировали люди.

И вот уже из-за меня
Шум поднимается без драки.
Столпились, головы склоня,
Как вопросительные знаки.

«Откуда ты и кто такой?»
«Ты как один здесь оказался?»
И слезы хлынули рекой —
Я ошалел и растерялся.

И неуклюжий, как в кино,
Рассыпал кто-то абрикосы...
Людей тех нет уже давно,
Остались вечные вопросы.  


ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС

                Каркнул Ворон: «Никогда».
                              Эдгар По

«Здравствуй, старый приятель.
Узнаешь сатану?
Ты, угрюмый мечтатель,
Проворонил страну.

Псы служивые рьяно
Охраняют мой трон
И любого смутьяна
Закатают в бетон.

Я горел на майданах,
Не сгорая в огне.
В стопудовых карманах
Вся Россия при мне.

На твоем пепелище
Звездный час мой настал...»
«Будет день — будет пища,» —
Старый ворон сказал.      


ПО ПРЕДНАЧЕРТАННОМУ КРУГУ

               Мы так не договаривались, Боже!
                                       Николай Зиновьев

1.

С тоскою в зеркало гляжу:
Дни позолоченные — где вы?
Теперь я ночи провожу
В объятьях снежной королевы.

С растущим холодом в груди
Еще сойду за человека.
Мне тускло светит впереди
Очередная четверть века.

Оттуда слышу иногда
Едва разборчивые звуки:
Из крана капает вода,
Ножей и вилок стуки-грюки.

2.

Ко мне подсевший индивид,
Ломая белую горячку,
Извечных жалоб и обид
Жует зажеванную жвачку.

За кассою неясных лет
Отштукатуренная дама.
Змеится дым от сигарет,
Ершится в кружках амальгама.

И спазм дышать мешает мне,
И барабанит в перепонках,
А та, которая в вине,
Уже давно сидит в печенках.

3.

Мы привыкаем по чуть-чуть
Морочить головы друг другу,
Как выбирающие путь
По предначертанному кругу.

Сперва искать свою судьбу
По закоулкам мирозданья,
Потом с фонариком на лбу
Спускаться в шахту подсознанья.

Набив мозоли на руках,
До самой сути докопаться
И, оказавшись в дураках,
От всей души расхохотаться.

4.

Там где подземная река
И отвратительные слизни,
Во мраке долгие века
Меня томила жажда жизни.

И снова я в родном краю
(Сквозь временные промежутки),
Цветут кувшинки, как в раю,
Ныряют селезни и утки.

Смотрю на эту красоту
(И на свое в ней отраженье)
И ощущаю тошноту
От выпитой воды забвенья.

Олег Роменко, Виталий Волобуев, подготовка и публикация, 2019