НЕПРАВДА, ДРУГ НЕ УМИРАЕТ

ОЛЬГА ИСТОМИНА

НЕПРАВДА, ДРУГ НЕ УМИРАЕТ

Статья в газете «Ленинская смена» от 25 марта 1989 года

У Александра Филатова было много друзей. Судьба наделила его необыкновенной душевной щедростью и красотой. Он был прекрасным педагогом, самобытным поэтом, страстным публицистом и замечательным человеком, Неудивительно, что к нему тянулись люди очень разные и по возрасту, и по интересам, и по жизненному вероисповеданию. Начинающие поэты, солдатские вдовы, пережившие своих любимых чуть не на полвека, школьники, признанные литераторы, художники и колхозники встречали в его доме, в Топлинке [ныне погребённой под волнами Белгородского моря], и позже, в белгородской квартире, одинаково тёплый прием. Он был редким собеседником: умел терпеливо слушать и при этом буквально зажигать своими рассказами. Поговорив с Александром однажды, уже невозможно было вырваться из-под его обаяния. Тянуло слушать этого человека и говорить с ним ещё и ещё. Так случилось со многими, случилось и со мной.

Я не принадлежала к числу близких друзей Филатова, больше того, никогда не встречалась с ним лично. Мы познакомились с ним по телефону в последний год его жизни (чего ни он, ни тем более я, конечно, и предположить не могли]. Наша газета собиралась открыть на своих страницах «Читальный зал ЛС». В первом выпуске решили предложить на обсуждение пьесу М. Шатрова «Дальше, дальше, дальше...». Произведение небесспорное, вызвавшее целую бурю негодования у «официальных» историков и сталинистов, и не менее бурный отклик одобрения у людей, настроенных более прогрессивно и непредвзято.

В «Читальном зале «ЛС» нам хотелось показать обе точки зрения, чтобы вызвать тем самым своих читателей на дальнейший разговор не только о современной литературе, но и о прошлом нашей истории, её «белых пятнах», о сегодняшней судьбе страны и личной гражданской позиции молодого человека.

Начать такой разговор должен автор, который бы сумел дать страстный толчок публицистического переосмысления советской истории на примере шатровской пьесы. Мы обратились к нескольким белгородским писателям, но все они по тем или иным причинам воздержались от выступления на страницах газеты именно по этому поводу. Филатов согласился сразу. Его материал «По праву бунтующей совести» принес в редакцию десятки читательских писем и вызвал массу телефонных звонков.

С этого, собственно, и началась моя дружба е Александром Константиновичем. Появилась потребность делиться прочитанным, а позже и глубоки личным. Он тоже часто звонил мне, рассказывал о своих творческих планах, читал отдельные стихи, предлагал темы для газетных публикаций, собирался много писать для нас сам. Особенно его волновали проблемы экологии. Природа была для Филатова не просто окружающей средой, а целым миром, генерирующим в человеке всё лучшее и одновременно обнажающим низменно-инстинктное.

Достаточно прочесть лишь некоторые его стихи, чтобы почувствовать это. Они дышат величественной красотой родного края: кажется, физически ощущаешь запах горькой лебеды и неповторимую прель грибных полян, слышишь голоса птиц и шорох падающего осеннего листа, видишь молнию, качающуюся на волне кровавым щупальцем кальмара... И вместе с поэтом переживаешь боль за эту поруганную красоту. «Я видел, как речку сживали со света...».

Но, конечно, круг его интересов не замыкался только на природе и только на поэзии. Он был полон оптимизма и желания работать. Надежда на скорое выздоровление никогда не покидала его.

Однажды, в 16 лет, он уже победил смерть. Колхозный сторож выстрелил вслед идущим по ночному саду ребятам. Вся ружейная дробь пришлась на Сашу Филатова. Врачи предсказали смерть. Александр выжил. Они предрекали ему полную неподвижность. Юноша научился ходить на костылях. Закончил школу, а потом и институт, проработал 15 лет учителем. И всё-таки выстрел оказался роковым. Он дал о себе знать почти через два десятилетия. Александр Константинович никогда не жаловался на болезнь во время наших долгих разговоров. Я, слыша его бодрый голос, даже представить не могла, какие физические страдания приходится переносить этому мужественному человеку. Радовалась телефонным звонкам Филатова, раздававшимся между тем всё реже и реже. Жить ему оставалось считанные недели. Мы так и не встретились.

Я пришла в дом поэта слишком поздно. И всё же, слушая песни его сына, написанные на стихи отца, перечитывая вместе с Зинаидой Владимировной (женой А. К. Филатова) его архивные рукописи, упрямо твердила про себя симоновские строки: «Неправда, друг не умирает, он рядом быть перестаёт...». Я до сих пор не могу поверить, что его нет. И до сих пор жду звонка...

Следующие материалы:

Предыдущие материалы:

<< НазадВперёд >>

У Вас недостаточно прав для публикации комментария