Фильм Григория Чухрая «Баллада о солдате» в свое время триумфально прошествовал по экранам кинотеатров планеты, покоряя сердца миллионов зрителей искренней чистотой чувств, всепобеждающей силой любви и невиданной доселе правдой о войне. Эта картина, словно обнаженный нерв, на пронзительно звонкой ноте отзывалась дикой болью в памяти человечества, пережившего не так давно трагедию величайшей из всех мировых войн. Заставляла думать, сопереживать...

Обильный урожай престижных призов и наград собрал фильм на крупнейших международных кинофестивалях во многих странах. Это было, безусловно, признание мировой общественностью решающей роли Советского Союза в победе над фашизмом. Всеобщее признание несомненного таланта русского кинорежиссера.

Успех, как правило, выбирает достойных...

Такой правдивый фильм, подобный шедевр мог создать только человек, сам прошедший войну и знающий о ней не понаслышке...

В юности впервые довелось мне посмотреть «Балладу о солдате». Признаюсь, был потрясён до глубины души... По телевидению раньше в канун Дня Победы чуть ли не ежегодно повторяли этот фильм. И всякий раз мы вместе с отцом-фронтовиком с волнением и неослабевающим интересом следили за событиями, происходящими на голубом экране.

Немецкие войска в первые месяцы войны практически безнаказанно продвигались вперёд, круша нашу оборону. И даже могли позволить себе «невинное развлечение» – на танке под улюлюканье и дикий гогот, лязгая гусеницами, гнаться за одним-единственным молоденьким советским солдатиком, растерявшимся, испугавшимся огнедышащего, многотонного, стального чудовища...

«…Теперь танк даже не стреляет. Он хочет просто догнать и раздавить паренька.

Паренек бросает телефон и катушку, из последних сил бежит дальше.

Впереди развороченный взрывом окопчик. Здесь был противотанковый заслон, но весь его расчет уничтожен… Обессиленный паренек сваливается в окопчик… Танк идет на него. Вот он уже совсем близко. Вот гусеницы раздавили телефон и катушку, оставленные пареньком. Сейчас точно так же они раздавят и его. Выхода нет. Бежать нет сил.

Паренек беспомощно оглядывается. Он хочет снова бежать из окопа и вдруг, заметив лежащее на земле противотанковое ружье, хватает его и в упор стреляет по танку. Вздрогнув, будто наткнувшись на что-то, танк останавливается. Взвыл металлическим воем его мотор, и танк охватило пламенем.

Удивленно смотрит на горящий танк паренек. Кажется, он не вполне понимает, что произошло. Пылает танк, и вдруг – пулеметная очередь. Перед солдатом вспыхивают фонтанчики земли. Это соседний танк открывает по нему огонь.

Паренек прижимается к земле и, переждав очередь, стреляет по другому танку несколько раз подряд.

Танк, завертевшись на месте, замирает…»

Я видел слёзы в глазах отца. Сейчас он заново переживал эпизоды своей фронтовой юности…

Огневой взвод лейтенанта Григория Меня прямой наводкой жёг фашистские танки на Курской дуге, под Белгородом. Война осталась с ним на всю жизнь. Стальными осколками в израненном теле...

И какой радостью светились глаза ветерана, когда герою фильма удавалось в конце концов из противотанкового ружья завалить фашистского зверя. А следом и второго…

Что я мог знать тогда о кинорежиссере понравившегося фильма? Лишь самую малость: до того он снял не менее знаменитую картину «Сорок первый». Пожалуй, всё...

О пользе спортивной закалки.

Несколько лет назад во дворе своего дома, на лавочке разговорился с соседом Кленовым Виктором Федоровичем. Преинтереснейший оказался собеседник... При орденах и медалях, по случаю встречи с молодёжью одной из белгородских школ, ветеран охотно делился воспоминаниями…

Война… Пятнадцатилетним подростком услышал по радио известие о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз Виктор Кленов. Как и большинство его сверстников, рвался на фронт. По возрасту парня в действующую армию не брали. Рыл противотанковые рвы. Работал на военном заводе. Имел отсрочку от воинского призыва, но в 1943 году добровольцем ушел на фронт. Служил в гвардейских воздушно-десантных войсках.

Свой первый в жизни прыжок с парашютом Виктору Кленову довелось совершить летом 1943 года. И не с самолета, а с аэростата. Затем в годы войны было еще 75 прыжков, в основном ночных, не редко с риском для жизни, во время десантирования в тыл врага.

Сколько лет минуло, а свой самый первый учебный прыжок ветеран помнит в мельчайших подробностях…

В гондоле аэростата – их четверо десантников и инструктор. Высота – метров восемьсот… Сказать, что волновался, значит не сказать ничего.

«А вдруг парашют не раскроется?» – от таких мыслей холодело внутри, сердце готово было выпрыгнуть наружу.

Вот и его очередь. Инструктор ободряюще похлопал рукой по плечу и слегка подтолкнул вперед.

К ужасу своему курсант Кленов провалился в зияющую бездну. Упругий воздушный поток подхватил его, перевернул и повлек вниз за собой. Земля стремительно и неумолимо приближалась…

И вдруг – рывок. Беспорядочное падение прекратилось. Над головой раскрывался спасительный купол. Хотелось петь…

Заметим, в воздушно-десантные войска Кленов попал не случайно. После того как в марте 1942 года в боях под Сталинградом погиб старший брат – десантник Анатолий Кленов, Виктор подал рапорт с просьбой зачислить его в воздушно-десантные войска, в ту же часть, где служил брат.

О том, как погиб брат, Виктор узнал только через много лет из рассказа сослуживца Анатолия.

Когда десантники переправлялись через Волгу на самодельном плоту, транспорт разбомбила вражеская авиация.

Мало кому удалось спастись.

Отчаянный был парень, воевал храбро. Любил повторять: «Или грудь в крестах, или голова в кустах…»

Слезы наворачиваются на глаза ветерана. Сколько лет минуло, а словно вчера.

За смерть брата Виктор жестоко мстил врагу. Воевал отважно. «За себя и за того парня…»

Что интересно, за все годы войны Кленов не то чтобы не заболел, но даже ни разу не простыл.

«Все время на нервах, – объясняет ветеран, – поэтому и не простужались даже в лютый мороз, лежа в окопах и на снегу».

Однако, вероятно, не последнюю роль сыграла физическая подготовка. И закаливание. Ежедневно – зарядка, затем, голые по пояс, обливались ледяной водой. Зимой – растирались снегом. Бегали многокилометровые кроссы. Учились метко метать нож и стрелять из любого оружия, отечественного и трофейного. Виктор стрелял вполне прилично. Выбивал 28-29 очков из 30 возможных. Эти навыки затем пригодились ему, много лет спустя, в соревнованиях по многоборью ГТО...

А еще учились приемам самообороны без оружия. Особенно запомнились уроки самбо, которые давал молодым бойцам их лихой командир Григорий Чухрай. Учил солдат будущий знаменитый кинорежиссер, как обезоружить врага. И как суметь, если вдруг, не дай бог, окажешься в плену, бежать из-под конвоя, овладев оружием противника. И как бесшумно «снять» вражеского часового…

Конечно, всех приемов самбо не изучили, но многое научились делать вполне профессионально.

Вот где пригодилась спортивная закалка. До войны Виктор был разрядником по лыжам, бегал кроссы, закаляя организм, спал на жесткой постели без матраца. Хорошая физическая подготовка помогла молодому воину быстро освоить приемы самообороны, рукопашного боя.

  Десантники – люди-тени, люди-невидимки, люди-призраки. Пускали под откос вражеские эшелоны с боевой техникой и солдатами вермахта. Бесшумно появлялись в тылу врага, наводили шороху и так же внезапно бесследно исчезали, растворяясь в ночи.

Что такое профессия десантника? Регулярные марш-броски с полной боевой выкладкой на дальние расстояния – до 60 километров, после десантирования с самолёта. Вот где нужна была сила, вот где необходимы были выносливость и спортивная закалка.

Более шестидесяти лет минуло, а словно вчера… Наша память – «машина времени». Перед глазами – статный красавец, любимец роты, безрассудно смелый командир разведчиков орденоносец двадцатидвухлетний офицер Григорий Наумович Чухрай, впоследствии известный кинорежиссёр, лауреат Ленинской премии, народный артист СССР, постановщик фильмов «Сорок первый», «Баллада о солдате», «Чистое небо»...

«Мой командир, – с гордостью говорит Кленов, – вот такой мужик!»

Сам отличный спортсмен, Чухрай прививал любовь к физической культуре и молодым солдатам. Особенно кстати оказались занятия новым тогда видом спорта – самбо. После очередного рейда в тыл противника, где десантникам пришлось вступить с немцами в рукопашную схватку, чтобы стрельбой не обнаружить себя, солдаты добрым словом вспоминали уроки командира, который научил их делать все, что нужно на войне, чтобы победить противника и остаться в живых, превосходно подготовил их к схватке не на жизнь, а на смерть с жестоким беспощадным врагом.

12.11.57г.

Григорий Чухрай – Виктору Кленову:

«Здравствуй, Виктор!

(Надеюсь, разрешишь так тебя называть по старой дружбе).

Я очень рад был получить твоё письмо.

Спасибо тебе за теплые слова о фильме. Он мне очень дорог, как дорога всякому художнику первая работа. Спасибо тебе так же и за то, что напомнил мне о времени, когда мы оба были солдатами. Мне было очень приятно вспомнить о нём. Что ни говори, а годы войны для нас не только годы лишений, страданий и горя. Это наша юность, а она бывает в жизни человека только один раз. Это были годы борьбы, а бороться за правое дело и чувствовать, что от тебя в какой-то мере зависит судьба твоей Родины – тоже великое счастье. Прости мне несколько высокопарный стиль, но я так чувствую, для меня это не фразы. Ты это знаешь. Очень приятно было узнать о твоих успехах. Жаль только, что ты пишешь о себе очень кратко. А мне хотелось бы знать подробней о твоей жизни. О твоих семейных делах. О твоих стремлениях. О том, как ты жил после демобилизации, до того, как получил образование.

Виктор, знаешь ли ты что-нибудь о других наших товарищах? Если знаешь – обязательно напиши и сообщи адрес. Я буду рад получить о них известия.

Своей жизнью я в основном доволен. Трудно было, но, как видишь, своего я добился. Поначалу мучили раны, мешали учиться.

Первые годы после войны я больше валялся в госпиталях, чем сидел на лекциях в институте, но учился. Надо было при этом еще и содержать семью...

Здорово выручила меня пенсия, которую я начал получать через полтора года.

Окончил институт отлично. Работал в качестве ассистента. И вот сам снял фильм.

Здоровье моё поправилось. Лёгкие больше не тревожат, кровью не плюю. А вот нога ещё шалит время от времени.

...Когда снимали переход через пустыню, у меня открылась рана на ноге и чуть было не помешала делу. Но я не ушел с «поля боя». Носили меня на съемку на носилках, и я продолжал работать... Делу это не помешало, как ты мог убедиться.

Сейчас работаю над сценарием. Хочу сделать фильм современный о солдатах, вернувшихся с фронта, о их судьбах, поисках счастья, о их радостях и разочарованиях, о их поражениях и победах и о том, что мы жили, живем и будем жить во имя коммунизма, как бы трудно иной раз нам ни приходилось.

Если у тебя будет желание помочь мне, написав поподробней о своей жизни, сообщи какие-то факты (не героические, не сверхъестественные, а жизненные), ну просто как преодолевал трудности, как добывал хлеб насущный, кто помогал, кто обижал и как ты добился своего. Я буду очень благодарен тебе.

Если же такого желания не будет, буду рад получить от тебя просто коротенькую весточку и знать, что где-то в Белгороде есть у меня друг. Я желаю тебе больших успехов в работе и жизни.

Мой сын Павлушка и жена шлют тебе приветы.

Жму руку.

Твой Григорий Чухрай.

Будешь в Москве – заезжай».