ПОСЛЕ

Тяжелые капли осеннего дождя летели на землю. Гладко зачёсанные назад волосы Фарида вскоре намокли, но ему было всё равно. Третий час Фарид бесцельно слонялся по улицам, рынкам и магазинам.
– Смотри, куда идёшь!
– Тебе что, повылазило?!
– Осторожней, молодой человек! – неслись со всех сторон голоса людей, прокладывавших себе путь через толпу локтями или нервно переминающихся с ноги на ногу, стоя в очереди.
«А я-то думал, что она меня любит. Надеялся, что прошло то время, когда в мою сторону говорили «Понаехали тут...». А она... Обнимает всех пацанов, которых видит, – это у них приветствие. А я за ней – в огонь и в воду, да я для неё – все звёзды с неба, все драгоценности мира, да я... да я умереть готов из-за неё! И умру!»
Фарид бездумно читал все ценники подряд: «Огурцы свежие», «Мандарина самый вкусные», «Бананы медовые», «Перчатки», «Яд от крыс, мышей».
«Стоп... и не больно будет... и сто процентов поможет...»
– Две пачки дайте, пожалуйста.
– Что вы, молодой человек, вам одной хватит, всех крыс повыведет.
– Да у нас в подвале живет одна... особо страшная. Я её двумя пачками, чтоб уж наверняка, изведу.
– Что ж, потребитель всегда прав. С вас сто рублей.
– Благодарю.
Фарид пришёл домой. В квартире, несмотря на вечернее время, никого не было.
«Ну и чудненько, – подумал он, – мне никто не помешает избавиться от ненужного этому миру человека». Достал лист бумаги и ручку. «В моей смерти прошу никого не винить. Красавкина Диана, я Вас любил, любовь ещё, быть может, в моей душе угасла не совсем, но пусть она Вас больше не тревожит, я не хочу печалить Вас ничем. Радуйся – один уже умер от безответной любви к тебе!»
Ещё раз прочитал, вычеркнул последнее предложение, переписал. Положил записку, написанную ровным твердым почерком, на стол. Пошёл на кухню. Достал турку, настоящий бразильский кофе и со знанием дела начал готовить напиток. Подсыпал немного соли, чуть-чуть перца. Молча перелил ароматное зелье в красивую фарфоровую чашку оранжево-фиолетового цвета с надписью «Моему любимому».
«Подарить её ты не мне хотела, раз так себя сейчас ведёшь. Но я тебя люблю так, как никто другой», – размышлял он, пересыпая белый порошок из пачки в чашку. Аккуратно размешал ложечкой, почувствовал запах – всё равно приятный.
– И, как сказал бы твой любимый Сергей Есенин, пей со мною, паршивая сука, пей со мной! – зло прокричал он в пустоту, осушил чашку, разбил её об пол и упал, корчась, прямо на осколки.
«Где я? – в ужасе взялся за голову Фарид. – Чего я уже натворил? Хоть убей, ничего не помню».
Он поднялся с жутко скрипучей кровати, подбежал к двери и начал с остервенением бить по ней руками, ногами, крича:
– Выпустите! Помогите! Где я?! Помогите! – внезапно крик его перешёл на душераздирающий вопль, потом юноша зарыдал и рухнул на кровать, не переставая молить о помощи.
Дверь широко распахнулась, и в комнату неспешной походкой вошёл человек, одетый в черную униформу, его лицо закрывала тень длинного козырька фуражки, на которой тускло мерцала кокарда с крыльями. Вошёл он тихо и мягко, но с угрожающим грохотом захлопнул дверь. Фарид вздрогнул, и поток слез его остановился.
– Где я? Почему я здесь? Что со мной произошло? – налетел Фарид на чёрного человека.
– К тебе посетители, – не поднимая лица, произнёс человек, открыл дверь, впустил девушку и молча покинул помещение, закрыв дверь снаружи.
– Диана, ты! – вне себя от радости, Фарид подбежал к любимой, но его отбросила неведомая сила назад, не позволив юноше дотронуться до Дианы.
– Как ты мог... как ты мог обо мне так думать? – девушка закусила губу, чтобы не расплакаться. – Хочешь, чтобы и я за тобой? Нет! Никогда! Сам ты ничего в жизни не понимаешь... не понимал! – заплакала она.
Лязгнула дверь, вошел чёрный человек.
– Ваша аудиенция окончена. Следующий, – он под руку вывел Диану из комнаты, и в камеру влетела мать.
– Фарид, сынок! Что ты наделал! Как ты посмел! Крысиным ядом! Ради чего мне теперь жить? Ради кого? – мама надавила пальцами виски и молча уставилась в одну точку. Ваше время истекло, – нарушил молчание вошедший чёрный человек. Мать, перед тем как покинуть помещение, оглянулась, покачала головой и схватилась рукой за сердце.
– Подождите, прошу, подождите! – кинулся Фарид вслед за уходящим чёрным человеком. – Объясните мне, где я, почему мои родные так со мной обходятся? Пожалуйста.
– Ты – в тюрьме для душ, тела которых убили их хозяева. Тебе было суждено прожить 65 лет, из которых ты прожил 16, и оставшиеся 49 лет ты – а вернее, твоя душа – будешь досиживать здесь. Иногда, совсем редко, к тебе будут приходить те люди, которые жили тобой. Например, Диана безмерно тебя любила, но не могла каждую секунду быть с тобой – она занятой человек. А ты обвинил её в своей смерти и убил своё тело!
– Но...
– Молчи, щенок! Кто тебе дал жизнь?
– Ммм... мама.
– Ах, мама! Так за что же ты убил ее? Послезавтра ее похороны, она умерла от сердечного приступа. И ты не сможешь быть на ее похоронах. А вот жизнь тебе дал Бог. Так и отнять её может тоже только Бог, а ты на это не имеешь никакого права!
– И что же мне теперь делать?
– Ничего. Молись. И думай. О том, что сделал, о том, что мог бы сделать. Моё время истекло, – учительским тоном произнёс он и вышел.
Фарид остался один.
Один. Навсегда один.
Навсегда.
Другие произведения автора
Добавить материал
О СТУДИИ "СОВРЕМЕННИК"
АНТОН АГАФОНОВ
МАКСИМ БЕССОНОВ
АЛЕКСЕЙ СТОПИЧЕВ
МАКСИМ РАЗИН
ДМИТРИЙ ОВЕРЧЕНКО
ЕЛЕНА НАГАЕВА (Шевченко)
"Прикоснуться и забыться...
Секрет
"Хочу ловить твою улыбку
губами..."
"Перешагнув через полоску
пены..."
"Тихий ветер колышет
унылые ветки..."
"Я поймала рыбку золотую..
"Воздушный шарик. Радужная
пыль..."
"Я придумала послушанье...
"Дороги, холмы, перелески..
"Ластиком стёрла рисунок
с листа..."
"Я лежу..."
"Я открою сейчас окно..."
АЛЕКСАНДР ОБЕРЕМОК (Migov)
ОЛЕСЯ СЛАВИНСКАЯ
НАДЕЖДА ЛАВРЕНТЬЕВА
Колыбельная
"Снова делят на белых..."
Анжелике
"Мне дороже столичных
проспектов..."
"Мне не надо на счастье
подковы..."
"На погосте бок о бок,
как в жизни..."
"Мне, не знающей войны...
"Моя голова двуногая..."
"На обкомовской даче овчарки"
"Конь оседланный – к дороге..."
"Пусть по-зимнему
прозрачные..."
"Милый, больно, очень больно"